– Вот и я о том же, – согласилась Ольга Сергеевна, её взгляд потускнел, словно она сама вспомнила что–то неприятное. – Участковый, конечно, особо не усердствовал, списал всё на пьянку, да так дело и заглохло, затерялось в стопках похожих дел. Но, на мой взгляд, здесь что–то нечисто, что–то не так, как кажется на первый взгляд. Я ещё помню, как его жена приходила, в слезах, говорила, что это лес его забрал, как будто проглотил, не оставив и следа.
– Да, странная, очень странная история… – задумчиво произнёс Андрей, его взгляд скользнул по исписанным листам, – но, может, всё же, и правда пьянка…
– Может, и пьянка, конечно, – вздохнула Ольга Сергеевна, её голос звучал с грустью и ноткой горечи, – но как–то это всё связано, чувствуется какая–то общая, невидимая нить, как будто это нити одной паутины, сплетенные с другими происшествиями в лесу. В общем, смотрите сами, может, ваши глаза увидят то, чего не видим мы.
Андрей и Виктор приступили к изучению документов, а Ольга Сергеевна, оставив их наедине, уселась за свой стол, занимаясь какими–то бумагами. Разговор перешел в более тихую стадию, и в основном были слышны лишь шелест страниц и негромкий разговор.
Перед ними предстали подробности о пожарах, нарисованные угловатыми линиями схемы, с описаниями «странных» следов, которые будто бы нарочно пытались запутать и увести от истины, записи о погоде, которые противоречили друг другу и странно играли на контрасте, и описания миграции животных, которые словно рассказывали историю о бегстве от чего–то ужасного. Но все эти описания, явно выписанные под копирку, вновь сводились к естественным причинам, прикрываясь ложной логикой. Андрей и Виктор обратили внимание на несоответствия – какие–то фрагменты были казалось вырваны или зачеркнуты, словно кто–то пытался скрыть детали. Записи о погоде были специально искажены, не совпадали с данными метеостанции, вызывая подозрение и недоверие.
Внимание Андрея приковала медицинская карта пастуха. Там, среди сухих медицинских терминов, отмечались психоэмоциональная нестабильность, бессонница и странные видения, которые не поддавались логическому объяснению. Но никаких физических повреждений, кроме легкого истощения, будто измотали до последней капли, как в погоне за чем–то невидимым. Андрей обратил внимание на отсутствие медицинских заключений от психиатра, по–видимому пытаясь скрыть нечто более глубокое и мрачное.
В отдельной папке лежали жалобы жителей. Эти жалобы были более эмоциональными и пугающими, чем сухие фразы официального заявления главы администрации, и описывали не только жуткий вой и мерцающие огни, но и странные, искажённые фигуры, появляющиеся в сумерках, словно сошедшие со страниц страшных сказок. Андрей обратил внимание на повторяющуюся тему “Топтуны” в нескольких жалобах, словно какой–то зловещий шепот разносился из уст в уста, от жителя к жителю.
Андрей и Виктор провели в кабинете Ольги Сергеевны около трех часов, внимательно изучая каждый документ, делая пометки, и словно зацепляясь за каждую ниточку, обсуждая свои находки. Время от времени, их взгляды встречались, словно обменивались мыслями и общим беспокойством.
Ольга Сергеевна посмотрела на часы и, отложив бумаги, предложила:
– Думаю, вы уже достаточно потрудились на сегодня, пора бы и перекусить. У нас тут есть хорошее кафе, с традиционной русской кухней. Я вас провожу. – Она посмотрела на них с улыбкой. – Или вы предпочтете продолжить работу?
