Плохой поступок. Мне ужасно стыдно за него. Хочется самому себе надавать по роже. Но ничего уже не поделаешь. Все интуитивно получилось.
Может, и к лучшему, иначе Вероника своими криками могла созвать насекомых-мутантов со всей деревни. А в том, что они тут имеются, я не сомневаюсь. Иначе эти люди здесь бы не прятались и не боялись бы привлечь к себе внимание шумом.
Дедок, что скрывался за бревнами вместе с остальными, поднимает большой палец вверх. Мужчина лет под пятьдесят шепчет мне: «Тащи сюда».
И тут, обращаясь ко мне, начинает голосить женщина из их группы:
– Ах ты выродок! Да как ты посм… – её тоже прикладывают по затылку. Это сделал суровый на вид мужчина, возрастом от тридцати до сорока лет.
– Достала уже всех, – произносит он, как бы извиняясь, – сейчас слетятся на шум те уродины, и хана нам всем.
Ясно… Под уродинами, скорее всего, подразумеваются те твари из леса.
У меня показать большой палец не получается, ибо на моих могучих руках покоится Вероника… В задранной юбке и блузке с рваными прорехами. Подхожу к бревнам, кладу свою ношу рядом с другой женщиной.
Поселковых пятеро. Старше всех – невысокий дедок, тот, что показывал палец. На голове лысая проплешина, окаймленная седыми волосами, нижняя часть лица заросла неухоженной бородой. В глазах бесята.
Следующий мужчина, под полтинник, выглядит намного ухоженней. Тоже седой, но крепкий на вид, на голове кепочка. Над правой бровью большая родинка. Взгляд серьёзный. В руках лопата, испачканная такой же слизью, как на моём топоре.
Мужик, что вырубил женщину, повыше меня ростом, широк в плечах. Короткая стрижка тёмных волос, лёгкая щетина. Одет в рабочий спецкостюм. На коленях покоится топор, побольше моего, в серо-бурых пятнах. Он внимательно осматривает инструмент в моей руке и одобрительно хмыкает. Отвечаю тем же.
Четвёртый в группе – парнишка лет пятнадцати-шестнадцати. С виду дрищ. В синих джинсах, кроссовках и чёрной футболке, на узких плечах рюкзак. Его взгляд устремлён на открытые части тела Вероники. Усилием воли он пытается отвернуться, но не получается. Подростковый возраст – он такой… Себя в такой период жизни не помню, зато чувствую, что вёл бы себя так же.
А сколько, кстати, лет мне? Как хоть выгляжу? Решаю не спрашивать, подвернётся случай – осмотрю себя в зеркале или водоёме.
Пятая – женщина, та самая, что лежит рядом с Вероникой. Выглядит лет на тридцать – тридцать пять. Фигура стройная. Одета в брючный костюм с пиджаком.
– Сынок, у тебя с головой та же беда, что и у нас случилась? – первым берёт слово дедок, что показывал мне палец.
– Если у вас с головой то же, что и у меня, то да, – мой ответ его забавляет.
Он тут один выглядит веселым, остальные мрачные и встревоженные. С улиц, из-за домов, доносятся звуки стрекота, иногда сопровождающиеся чьими-то криками ужаса и боли. М-да…
– Похоже, худший из вариантов… – бормочу я.
– Чегось? – переспрашивает старичок.
– Это я так, о своем, – произношу в ответ.
– Вы откуда? – заводит разговор обладатель внушительной родинки.
– Из леса, – кивком головы непроизвольно указываю направление.
– И как там? – продолжает расспрашивать дед.
– Вроде спокойней. Но это не точно. Был там недолго. Сразу свалил после нападения двух тварей. Потом из леса выбежала Вероника. Дальше через поле к вам вышли.
– Она своё имя знает? – спрашивает дед, но удивление просматривается на всех обращенных ко мне лицах.
