Что я там обязательно мы так никогда не узнаем, потому что в этот момент алая дверь резко распахнулась, и на пороге появился мальчишка, в огромной футболке и с нелепой длинной чёлкой, разделённой на две части.
-Папа! – закричал мальчишка на весь подъезд, заставляя меня опять внутренне сжаться. – Ты приехал!
-Тёмыч! – откликнулся мой «дяденька», резко подрываясь с места и заключая сына в могучие объятия, из-за чего тот даже оторвался от пола, повиснув в отцовских руках. На шум тут же выскочила женщина, в домашнем халате и с полотенцем в руках.
Они втроём ещё какое-то время топтались на пороге квартиры, сжимая друг друга в жарких объятиях, а я стояла в стороне, борясь с острым желанием сбежать. Остановило меня лишь понимание того, что я не имела ни малейшего представления куда.
Семейную идиллию нарушил непонимающий детский восклик:
-Кто это?!
Вот таким я его и запомнила. Удивлённым, переполошенным, напряжённым… И этот обиженный взгляд серых глаз, на уровне подсознания уже уловивших неотвратимость надвигающихся перемен.
-Это Асель. Она будет жить с нами…
Из воспоминаний я вывалилась резко и даже болезненно, с ходу врезавшись в женщину, практически бегущую по больничной территории. Это произошло столь неожиданно, что обе запнулись и едва не падали.
-Извините, - хором выдали мы.
-Нет-нет, - бегло затароторила она. – Это я виновата, извините. Бегу и ничего не вижу.
-Бывает, - кивнула я головой, борясь с нехорошим предчувствием внутри себя.
«Только не это. Хватит с меня прошлого на сегодня», - молила я мироздание о пощаде, но оно, как всегда, глухо ко всем моим просьбам.
-Понимаете, у меня сын в реанимации. Нас с мужем не было в городе, я не знала… А сегодня вот только прилетели, и тут такие новости. Сколько раз я твердила Артёму, что этот его мотоцикл до добра не доведёт, - сдерживая рвущиеся наружу слёзы, всплеснула Марина Альбертовна (впрошлом Тертышная) руками. Она изменилась, как минимум повзрослела, слово «постарела» к ней никак не вязалось. Они с отцом были почти одного возраста но если у того годы так или иначе брали своё, то Марине я не могла дать и пятидесяти. И если Аня была ухоженной, то бывшая жена отца была… безукоризненной.
Я оторопело моргала глазами и не дышала, боясь того момента, когда до неё, наконец-то дойдёт, кто стоит перед ней. Но этого всё не происходило. В результате, она успокоилась, сдавленно сглотнув и беря себя в руки. Моё молчание она восприняла за смущение перед чужими откровениями.
-Ещё раз извините, зачем я только это всё на вас вываливаю? Просто всё так неожиданно. Вы случайно не знаете, где здесь хирургическое отделение?
Я не глядя махнула в сторону родного корпуса и плохо слушающими губами проговорила:
-Третий этаж.
8. Глава 8.
Битый час сидела на парковке в машине и пыталась определиться с тем, что мне делать. События наваливались настолько неотвратимо, отчего начинало казаться, что достаточно скоро они меня задавят. Артём. Марина. Отстранение… Впрочем, последнее неожиданно волновало меньше всего. Я вдруг заволновалось о состоянии несостоявшегося сводного брата. Вспомнилось заплаканное лицо его матери. Давно привыкла относиться к пациентам максимально ровно и по возможности отстранённо, философски принимая истину, что жизнь – дело хрупкое. Нет, я, конечно, старалась делать всё возможное, а порой и невозможное, но и иллюзий по поводу своего всемогущества я никогда не строила, даже несмотря на всё своё случающееся самоуправство. Люди болеют. Люди умирают. И не бывает для этого походящего времени или причины. Эту истину я усвоила задолго до того, как стала врачом.
