Мертвец не желал слушать увещеваний Вербицкого. Упорно тыкал ручкой в отверстие трубочки. И тут Марата пронзила догадка. Неожиданный, невероятный ответ на все вопросы. Он не видел Петровича мертвым. Не был на похоронах. Что если Глухин был при смерти, но его успели откачать? Почему бы и нет? Петрович долго валялся в больнице. Потом уехал к родителям, а его смерть – не более чем дурацкий слух. Кому как ни тебе Вербицкий знать, с какой легкостью распространяются бредни в провинциальном городишке? Манька сказала Ваньке. Ванька сказал Саньке. И – пошло-поехало… С этой точки зрения все выглядело вполне логично. Глухин обиделся на товарищей, которые похоронили его заживо. Поэтому не заходил в редакцию, не пытался доказывать, что слухи о его смерти сильно преувеличены. Просто жил… Таскался в своем поношенном пиджачке от дома до вокзала. Носил любимый затертый портфель, где, конечно, лежал стандартный набор старого журналюги и холостяка: пара книг, да бутерброд из двух долек батона и кружка молочной колбасы.
Вербицкий вздохнул с облегчением. Сейчас он повернется. Подойдет к Петровичу и поздоровается. Все объяснится. А здорово все-таки, когда друг, которого считал мертвым, оказывается живее всех живых!
Марат уже подыскивал нужные для начала разговора слова, когда за окнами полыхнула молния. Ослепительная вспышка сделала контуры всех предметов неестественно четкими. Изменилось все, включая Глухина. Его плоть сделалась прозрачной. Когда Марат увидел стальную головку болта спинки стула, поблескивающую сквозь плечо Петровича, стало ясно: в зале ожидания сидит привидение. Сгусток энергии, оставленный Глухиным при жизни и материализовавшийся благодаря чересчур пылкому воображению Вербицкого. Нет, не стоило ему идти сюда. Марат еще раз убедился: от железной дороги не стоит ждать ничего хорошего.
В отчаянии, надежде уцепиться хоть за какой-то осколок реальности, Вербицкий обернулся к кассе. Старушка исчезла. Возможно, она тоже была призраком. Чьим-то воспоминанием. Марат закрыл глаза. Раз. Мать вашу. Два. Когда он досчитает до пяти, привидение сгинет. Все вернется на круги своя и он просто возьмет чертов билет. Вокзал ведь существует. Четыре. А значит, билетами торгует живой человек. Пять! Прежде чем открыть глаза Вербицкий повернулся к зеркалу спиной. Двойной удар в солнечное сплетение потустороннего мира. Даже дураку известно, что зеркала искажают реальное положение вещей.
Все ухищрения оказались напрасными. Вместо того, чтобы исчезнуть, призрак мертвого журналиста поднял голову. Когда-то карие, а теперь подернутые желтизной глаза уставились на Марата. Это на самом деле был Петрович. Знакомые морщинки у глаз. Складки по краям рта. Бледные губы. Застегнутая на верхнюю пуговицу сорочка с загнутыми вверх уголками воротника. Серый, грубой вязки джемпер с треугольным вырезом. Все как при жизни.
Петрович сунул готовую цигарку в угол рта. Подхватил, вставая со стула свой портфель. Марат порадовался тому, что призрак не обращает на него внимания. Чудненько. Вот только Глухин явно направляется к входной двери. Значит, пройдет мимо. Вербицкий сжал ладони в кулаки. Вытерпеть. Не дергаться. Всего несколько секунд. Ничем не выдавать своего волнения. Пусть мертвец идет, куда ему вздумается.
Петрович двинулся на Вербицкого. Свободную руку он сунул в карман брюк, в поисках спичек.
