Он ответил, что нет. При этом глаза его странно заблестели.
– Знаешь, Арчи, – сказал он, – если тебе понадобится помощь с дамами, можешь на меня рассчитывать. Забудь про мой возраст: швейцарец и в старости швейцарец.
– Спасибо. Возможно, я тебя позову. Теодор тебе насплетничал?
– Нет. Мистер Вулф рассказал.
– Экий завистник!
Мне вменялось в обязанность докладывать, когда бы я ни возвращался с задания. Поэтому я пошел в кабинет и позвонил по внутреннему телефону в оранжерею, где Вулф ежедневно проводит время с четырех до шести вечера.
– Я дома, – сообщил я. – Цветы доставлены. Кстати, я поставлю их в счет Уэллману по три доллара за штуку. По дешевке.
– Нет. Я не торгую орхидеями.
– Но он же клиент. А без цветов нам не обойтись.
– Я не торгую орхидеями! – отрезал Вулф и бросил трубку.
Я достал учетную книгу, подсчитал затраченное время и расходы Сола, Фреда и Орри, которых отозвали с дела, и выписал им чеки.
Первый звонок я принял почти в шесть. Обычно я отвечаю: «Кабинет Ниро Вулфа, у телефона Арчи Гудвин», но сейчас решил, что стоит подсократить формальности, и сказал просто:
– Арчи Гудвин слушает.
– Это мистер Арчи Гудвин? – спросил суховатый, надтреснутый, но все еще женский голос.
– Да.
– Меня зовут Шарлотта Адамс. Я получила коробочку с орхидеями и вашей запиской. Большое спасибо.
– Не стоит благодарности. Симпатичные, правда?
– Просто загляденье, но только я не ношу орхидеи. Они из теплицы мистера Ниро Вулфа?
– Да, хотя он называет ее оранжереей. Но вы можете смело вдевать их в петлицу, они для того и предназначены.
– Мне сорок восемь лет, мистер Гудвин, так что у вас должны быть какие-то особые причины, чтобы послать мне орхидеи. Почему вы это сделали?
– Буду с вами откровенен, мисс Адамс. Мисс Адамс?
– Нет. Миссис Адамс.
– Все равно буду откровенен. Девушки то и дело выходят замуж и уезжают, и в моем списке номеров телефонов зазияли гигантские прорехи. Я задал себе вопрос: чему обрадуются девушки из того, что я могу им предложить? Ответ оказался такой: десятку тысяч орхидей. Цветы, правда, не мои, но у меня есть к ним доступ. Поэтому я сердечно приглашаю вас завтра вечером в шесть часов посетить дом номер девятьсот два по Западной Тридцать пятой улице, полюбоваться орхидеями, а потом мы вместе пообедаем, и я уверен, ничто не помешает нам хорошо провести время. Вы записали адрес?
– Я должна проглотить эту ахинею, мистер Гудвин?
– Ни в коем случае. Глотать будете завтра за обедом. Обещаю, угощение будет пальчики оближете. Придете?
– Сомневаюсь, – сказала она и повесила трубку.
Во время разговора вошел Вулф и устроился за столом. Он хмуро посмотрел на меня и принялся оттягивать нижнюю губу указательным и большим пальцем.
Я обратился к нему:
– Начало ни к черту. Почти пятьдесят, замужем, да еще и умничает. Она каким-то образом проверила номер и уже знала, что он ваш. Я, правда, и так собирался им открыться. У нас…
– Арчи!
– Да, сэр.
– Что за чушь ты нес насчет обеда?
– Никакой чуши. Я не успел вам сказать, что решил пригласить их отобедать с нами. Это очень поможет…
– Отобедать здесь?
– Где же еще?
– Нет! – сказал Вулф, как ножом отрезал.
Я возмутился.
– Это ребячество! – произнес я в тон Вулфу. – Вы презираете женщин и – дайте мне высказаться, – во всяком случае, не терпите их общества. Раз уж вы зашли в тупик с этим делом и перевалили всю тяжесть на меня, я хочу, чтобы мне развязали руки. К тому же я не верю, будто вы способны выгнать из дому орду голодных братьев по разуму, независимо от их пола, в часы обеда.
