– А давай я понесу тебя на руках? – Никита снова приподнимает меня над полом.
– Спасибо, я пойду сама, – отвечаю сквозь зубы. – Поставь меня на место!
– На такие сладкие ножки не грех и поставить, – смеется Никита и с неохотой отпускает меня на свободу.
Сладкие ножки. Сладкие. Ножки. Хочется биться головой о стену, но для этого придется найти место без свидетелей.
С появлением Королева-старшего окружающие отвлекаются, теряют интерес к перепалке, и только мужчина в расстегнутом смокинге следит за нами неприязненным взглядом.
– Шли бы вы… за экспонат! – Закатив глаза, он исчезает из поля зрения. Я бы тоже исчезла, но увы, на службе.
Осталось три часа, всего три часа, а потом я вернусь домой с чувством выполненного долга. Или если не долга, то доброго дела. И со связями, знакомствами и гарантией помощи влиятельного человека. Тетя права, для одинокой молодой женщины это не так уж и немаловажно.
Пока я тащу Никиту через толпу, уговариваю себя потерпеть. У меня почти получается.
Облегчение на лице Королева-старшего можно черпать ложками. Он сжимает мой локоть и, оттащив меня от Никиты, шепчет: – Не знаю, как вы это остановили, но спасибо! В прошлом году Ник подрался с официантом и они снесли несколько столов и экспонатов. Постарайтесь найти способ держать его под контролем!
– Мне бы электронный ошейник, – говорю одними губами.
Королев-старший подводит нас к важным для бизнеса людям, и я помогаю поддержать разговор. Общаться с людьми Никита не умеет. Слишком громко смеется, грубит и отворачивается, когда теряет интерес к теме. Сплетничает, не задумываясь о последствиях. Он умеет только одно – заигрывать с женщинами, и именно это пытается сделать, что очень не нравится директору банка и радует его молодую жену. Приходится срочно увести Никиту в другую компанию. Но отдам ему должное: он старается. Сдерживает себя и, подстегиваемый моими комплиментами, участвует в разговоре.
Грустно думать, что он делает это ради моего внимания, а не ради отца и своего бизнеса.
Но это не моя печаль.
Отец Никиты смотрит на меня сияющим взглядом, полным благодарности, и с облегчением выдыхает, когда наступает время аукциона.
Мы оказываемся за одним столом со знакомыми Никиты. Королев-старший сидит неподалеку и выглядит довольным результатами моей работы. Отношения налажены, обошлось без скандала, осталось только потратиться на аукционе – и репутация залатана. Мать Никиты, тихая, бессловесная женщина, сидит, уставившись в тарелку, не глядя ни на сына, ни на мужа.
– Ты самая красивая женщина на этом вечере, – шепчет Никита. – Я бы ни за что не стал развлекать старых козлов, если бы не ты. Но теперь даже рад, что послушался отца. Приятно видеть, как мужики о тебя глаза ломают, и знать, что ты со мной.
Он говорит так громко, что его слышат не только за нашим столом, но и за соседним.
Хочется оттолкнуть Никиту с такой силой, чтобы треснул стул, но… я гипнотизирую огромный букет в центре стола. Ни одного знакомого цветка, надо же.
Никита запускает ладонь в вырез платья на спине, чертит кончиком пальца круги вокруг лопаток. Ничего непристойного, но от каждого прикосновения меня бросает в нехорошую дрожь. Слепая и мучительная влюбленность трансформировалась в отвращение такой же силы.
Непроизвольно выгибаю спину, чтобы избежать нежеланного прикосновения.
– Мы можем пробраться на верхний этаж, там есть укромные места, – шепчет Никита слишком громко. Окружающие слышат его, но никто не удивляется.
