Елизавета запротестовала:
– Что угодно, только не это. Вот здесь ты ошибаешься. Сестры не враждовали, в этом я абсолютно убеждена.
Далила заверила:
– Враждовали, но неосознанно.
Бойцова опять восстала. Сузив глаза, она ядовито поинтересовалась:
– Откуда ты знаешь? Ты эту Машу ни разу не видела и с Наташей общалась не больше трех раз, а уже судишь об их отношениях. Да еще так уверенно. Психология психологией, но и я не глухая. Наташка до сих пор обожает сестру. Слышала бы ты, какие она ей дифирамбы поет. Если уж речь зашла о кумирах, то скорей наоборот, это Маша была для Наташки кумиром.
– Подруга твоя сама мне все приоткрыла, – пояснила Далила, вытаскивая из сумочки тетрадку с ответами Замотаевой. – Вот, смотри, что она пишет.
Я спросила, ругались ли сестры? Наташа пишет: «Поругивались иногда». Я спрашиваю: «Кто был зачинщик?» Она пишет: «Маша всегда нападала». Я спрашиваю: «Употребляла ли Маша ругательства и, если употребляла, какие?» Она пишет: «Говорила, что у меня дырки в щеках, щепкой меня обзывала, каланчой и жирафой».
Елизавету ответы не впечатлили:
– Ну и что?
Далила терпеливо продолжила:
– Еще Маша любила подшучивать над сестрой.
Знаешь этот старый прикол?
– Какой?
– «Девушка, у вас нитки из-под юбки болтаются!
Ой, пардон, это ваши ноги!»
– Ну и что? – раздраженно повторила Бойцова. – Все сестры друг дружку подкалывают.
– Совершенно верно, – согласилась Далила. – И по тому, как они это делают, можно составить впечатление и о них самих, и об их отношениях. – Елизавета сдалась и, обреченно махнув рукой, скомандовала:
– Составляй впечатление.
– Золушки стараются всем понравиться и всем угодить. Колкость, задиристость, вредность – это не их стиль. Следовательно, Маша не могла намеренно обижать сестру. Но Маша не ангел, и у нее бывали вспышки обиды, гнева и раздражения. Тем более что Наташа умеет все это вызывать. И вот тут-то получается интересная штука: ругая сестру, Маша практически признавалась той в своей зависти и, как это ни парадоксально, в любви.
Бойцова схватилась за голову:
– А теперь ты меня запутала окончательно!
– Следи за логикой, – попросила Далила. – Если Маша тактичная и добрая девушка, разве может она сделать больно сестре?
– Неосознанно может.
– Правильно. Когда сестры ругаются?
– Когда не согласны с чем-то, когда хотят выразить свой протест, когда хотят чего-то добиться, – добросовестно перечислила Елизавета.
Далила добавила:
– И когда все, тобой упомянутое, накопилось в душе и перешло в раздражение. Все, о чем ты сказала, у таких, как Маша, умных и сдержанных, вызывает желание разобраться. В ход идут не ругательства, а аргументы. А вот запас раздражения мог утопить ее рассудительность в сильных эмоциях. Тут уж трудно удержаться от ругательств и Золушке. Но даже в такие моменты Маша себя контролировала. Она боялась обидеть сестру.
Бойцова всплеснула руками:
– Ну с чего ты взяла? То она сестру предавала, то обидеть ее боялась! Что вы за люди, психологи! Как начнете тень на плетень наводить – крыша едет!
– Никакая не тень, – рассердилась Далила. – Все ясно, как в солнечный день. Наташа красивая женщина, но разве нет у нее недостатков?
– Да сколько угодно! – радостно известила Елизавета. – У нее глаза даже разные: один – больше, другой – меньше. И как она ни пытается исправить разницу макияжем, все равно это сильно заметно.
– Однако Маша этой разницы вроде не замечает.
