Что-то происходило рядом со мной, кто-то о чем-то говорил, смеялся, вспыхивал и гас свет, меня обдавало то холодом, то жаром, а потом…
Потом я проснулась. Солнце бросало на ковер полосы света, в саду заливались птицы. Скомканные простыни сбились, мокрая от пота рубашка прилипла к спине.
Приснится же такое!
Рука потянулась к груди и… нащупала только цепочку.
Подскочив, словно от укуса овода, я встряхнула рубашку, перевернула простыни, заглянула под подушку, под кровать.
Сердце исчезло!
Может, я потеряла его еще вечером? Когда раздевалась или еще в столовой?
Нет, когда я ложилась, оно точно было у меня на груди. Я лежала в постели, думала о своей горькой доле и привычно сжимала его в руке.
Или… это был не сон?
- Лара Эйлин! – пару раз стукнув в дверь, запыхавшаяся Дора приоткрыла ее и остановилась на пороге. – Лэрд Гай! Скорее!
Сунув ноги в домашние туфли, я набросила поверх рубашки ночную накидку и побежала к комнатам отца. Керра уже была там. Она стояла у окна, скрестив на груди руки, и смотрела, как лекарь окуривает умирающего дымом, облегчающим страдания.
Вспомнилось – то же самое происходило той ночью, когда умерла мама. Вот только тогда меня раздирало от боли. Сейчас… это было что-то такое холодное и тяжелое, как камень. Мысль: вот этот день и пришел…
Я подошла к кровати, опустилась на колени. Взяла руку отца, сухую и горячую, приложила к щеке. Он приоткрыл глаза, посмотрел на меня мутным невидящим взглядом и снова опустил веки. Хриплое дыхание становилось все реже, реже…
Я замерла, ожидая его следующего вдоха, но так и не дождалась. Лекарь поднес к губам отца зеркальце и молча покачал головой.
***
И снова мне показалось, что мы вернулись в прошлое. Накрытое простыней тело, рыдающая Керра. И желание прекратить этот фальшивый плач грубой пощечиной.
Повернувшись, я вышла из комнаты и отправилась к себе, чтобы одеться.
До вчерашнего вечера мне становилось дурно от одной лишь мысли, что отца не станет. Хоть я и понимала: надежды нет. В чем-то Керра была права, говоря: он мучается сам и мучает нас. И все же я не готова была его отпустить. Но сейчас вдруг пришло ясное, как морозный зимний день, понимание, что горевала не столько о нем, сколько о себе.
Где-то в темной глубине жила мысль: как только отец умрет, Керра назначит дату свадьбы, и тогда моя жизнь окончательно превратится в кошмар. Однако сейчас, после ночного сна – или это все же был не сон? – там же, в той же глубине, зрело что-то новое, предельно жесткое.
И снова три дня до похорон, гроб в часовне, соболезнующие соседи. Как же мне были отвратительны эти лицемеры со скорбными рожами, и в первую очередь – Керра. Думая, что ее никто не видит, она позволяла довольной улыбке набежать на губы.
Ну еще бы! Лара Керра, хозяйка замка Ност и имения «Медное озеро»! Наконец-то!
Но я – видела.
А еще видела другое. Как заискивающе, по-собачьи, смотрит на нее Андрис. Было в этом что-то жалкое, вызывающее едва ли не брезгливость. Как же я не замечала этого раньше – насколько он слаб и зависим? Неужели любовь до такой степени застила мне глаза?
Да, за эти три дня мои чувства к нему развеялись, как утренний туман. Кто бы ни был тот незнакомец в маске, может, даже и не человек, но я была ему за это благодарна. Никогда больше никого не полюблю? Ну что ж… вот тут, возможно, Керра права. Пусть лучше любят меня.
После поминального обеда, когда Бран подошел к нам с Керрой попрощаться, я сказала с улыбкой:
