– Да ну? Не может быть! – протянул Иванушка недоверчиво и потрогал свою переносицу. – Мать честная, в самом деле забыл!
Тогда и Саня заподозрил что-то неладное. Вдобавок появился ещё один Иванушка-дурачок. Этот держал в руках по стаканчику мороженого, и на маске его сияли очки.
– Разве я никуда не уходил? – спросил он голосом штурмана и уставился на второго Иванушку.
– Проклятье, они раскусили меня! – мрачно зарычал самозванец. – Но ты всё равно будешь моей!
– Ах, – покорно вздохнула Марина и, лишившись сознания, упала на подставленное плечо самозванца.
Самозванец издал победный клич, выбежал на середину площадки и завертелся волчком, отыскивая дорогу для бегства. Оркестр перестал играть, а девушки-кассиопеянки завизжали. К самозванцу с разных сторон устремились Саня и Петенька.
– Стойте! Ей же так неудобно! – закричал Петенька, поправляя на ходу очки.
А юнге на бегу почудилось, будто бы Марина сердито проговорила с зажмуренными глазами:
– Да похищайте же, в конце концов! Что вы топчетесь?!
– Думаете, это легко? – ответил негодяй раздражённо.
Заметив, что все пути отрезаны, самозванец крикнул:
– Ваша взяла и на этот раз! – скинул Марину прямо на руки подбежавшему Сане и вскочил на забор. – Но всё равно она будет моя! – гаркнул самозванец, сидя верхом на заборе, затем перекинул ногу и исчез за оградой с дьявольским хохотом.
Марина, очевидно, поняла, что теперь можно прийти в себя. Она открыла глаза и стала на собственные ноги.
– Это вы мой спаситель? – спросила Марина, глядя только на штурмана.
– Что вы! Он оставил вас сам. Просто у него ничего не вышло, – признался честный Петенька.
– Вот как! – произнесла Марина с явным разочарованием.
Но юноши уже устремились в погоню за негодяем.
Юнга мигом перемахнул через забор. Он услышал краем уха, как следом прыгнул на забор штурман и сорвался при первой попытке.
Вглядевшись в темноту, Саня заметил чёрный силуэт, улепётывающий по газону, и пустился в погоню. Беглец остановился на мгновение на развилке пустынных аллей, и к нему вылезли из кустов три долговязые фигуры. Они походили на тугие шары, передвигающиеся на длинных соломенных ножках.
– Смывайтесь! Он гонится за мной! – сказал самозванец, указывая на торопящегося Саню; после этого он юркнул в кусты, там послышался треск сучьев, и всё затихло.
А трое долговязых метнулись в одну сторону, в другую и побежали вдоль по аллее – неуклюжие, раскачиваясь на длинных и тонких ногах, будто на ходулях. Один из них повернул голову и крикнул:
– Лучше нас не догоняйте! Ух какие мы страшные!
– А мы никого не боимся! – ответил Саня, мчась в темноте по аллее.
– Жа-аль, – разочарованно протянул угрожавший, и длинноногие прибавили прыти.
Они свернули на поляну, освещённую кассиопейской луной, и растаяли на фоне чёрного холма – ни дать ни взять вошли в него, – и тотчас же безобидный холм вздрогнул, зарокотал. С него посыпались деревья, и холм взлетел над парком. Он описал короткий круг, разгоняясь, и ушёл ввысь, к звёздам, и там пропал. Напоследок в блеске луны перед взором Сани мелькнули два слова «Три хитреца», вырезанные, очевидно, кем-нибудь из гуляк.
– Это она, та самая комета! Я узнал её! – закричал подоспевший Петенька.
Потом откуда-то взялся Барбар и начал возмущаться с подозрительным рвением:
– У, безобразники!.. Красть девушек посреди маскарада! Это что ж такое?!
