Я сижу за столом с чашкой горячего чая и отсчитываю минуты. Почему так долго? Не помню, когда в последний раз она уходила, не предупреждая.
Проходит три минуты с того момента, когда я убрал пакетик из кружки, а волнение захлестнуло с новой силой и подступило к горлу.
Десять минут – и вот я смотрю в окно, хотя трудно отличить уже дрожащий на ветру куст от человеческой походки. Слипаются глаза. Мне кажется, что я стал зевать с периодом. Пока думаю, как вычислить частоту, проходит ещё пять минут. Из-за дома встаёт яркая красная звезда, которая при тщательном наблюдении преображается в Марс. «Бога войны только не хватало,» – проносится мысль. Время собирает свои бусинки.
Прошло целых тридцать восемь минут. В протезе отображается десять моих звонков и ни одного ответа. Раздаётся звон ключей, когда собираюсь пойти спать. Свет проникает в коридор.
– Где ты ходила? Я переживал. У тебя что-то произошло? Телефон не работает?
– Я с Ирой гуляла, – равнодушно отвечает она и запирается у себя в комнате.
Агрессия бьёт меня своим током, клетки тела воспалены от раздражения и ничего от былого беспокойства не остаётся. Я ударяю ногой со всей силы по деревянной двери. Лёгкий скрип. Невыносимая физическая боль отвлекает меня от душевной. Я кусаю ладонь, чтобы крик не вырвался из меня.
Утром просыпаюсь от того, что кто-то сидит на кровати. Но сон не сдаётся так просто, и я продолжаю лежать с закрытыми глазами, зная, что мама смотрит на меня. Громкое сопение носа, лучи, проскакивающие сквозь занавеску, – всё это не даёт покоя. «Уходи, пожалуйста,» – молю я про себя. Капитуляция. Открываю глаза. Поражение в тихой войне.
Ночью плохо разглядел её лицо, а оно опухло и покраснело, волосы торчат во все стороны. Мама открывает рот и испуганно произносит:
– Твой отец подменил крестик.
– Что? С чего ты это решила?
– После крещения. Думаю, перед тем, как сбежал.
– Слушай, что за чепуха? Я помню многое с детства. И крестик у меня был всегда… К чему разговор?
В её руках золотая цепочка и распятый Иисус, мирно шатающийся из стороны в сторону. Значит, это не шутка и не издевательство. Дела плохи…
– Я заберу твой. Надень этот, пожалуйста. Я умоляю! Молю!
– Нет!
Я хватаю золотого Христа и швыряю в стену, потому что мне осточертело слушать бред. Не понимаю!
Меня ждёт работа. Способ отвлечься – это убежать подальше и трудиться до той секунды, когда перестаёшь что-либо осознавать и анализировать.
Потеплело. На улице идёт дождь. Тяжёлые капли оставляют пятна на моей одежде. Приятнее, конечно, смотреть на осеннее настроение зимы в офисе со всеми удобствами. Правда, спустя некоторое время затекает шея и приходится делать упражнения, иначе в выходные будут адские ощущения. В моём чемодане лежит термос. Я не первый год занимаюсь этим делом и приспособился. Достаю незаметно для камер и делаю пару глотков тёплого чая. Оставшееся время, даже когда общаюсь, всячески рекламируя ненужные товары, думаю о перерыве.
– Плохо выглядишь, – говорит в середине рабочего дня Макар.
– Спасибо за комплимент, – шутливо отмахиваюсь я.
– Не хочешь провести с моей семьёй выходные? Поедем в Санкт-Петербург. Я переживаю за тебя.
– Со мной ничего не будет. Мне неудобно. Спасибо за предложение, планирую кое-что другое, – вру ему в лицо, а он понимающе кивает и больше не задаёт вопросов.
Мы работаем дальше. На самом деле я не хочу втягивать окружающих в мои проблемы, чтобы не усложнять жизнь. Справлюсь сам. Дожил же до двадцати семи.
