Проект 2012 - страница 27

В худшую сторону…

– Помнишь меня? – облизал Костёр слипшиеся губы. – Тогда… – В груди защемило, и парень замолчал. Сжал кулаки и сделал шаг вперёд. Безопасник отступил. Мужчина старался держать себя в руках, но в глазах мелькнул страх.

– Не двигайся, – глухо произнёс Злой волшебник, рука нырнула под мышку. Дмитрий не послушался, а затем неожиданно повернулся к столу и с размаху опустился на стул. Тяжёлый вздох заглушил скрип расшатанного стула, сильные руки безвольно упали на колени, а глаза заблестели.

Сил не осталось…

Не потому, что Костёр испугался, сейчас ему было всё равно, а потому что на душе вдруг стало невыносимо плохо. Появилось гадливое чувство, будто обокрали, лишили чего-то важного.

Украли детство…

Пришли звёздной ночью, вломились, не спрашивая разрешения, и отняли. Забрали. Вместе с любовью и нежностью родителей, ибо там, где остаются нужда и жалость, места для любви не остаётся.

– Так получилось, – услышал Костёр, но не пошевелился. – Спроси у отца. Сам виноват: собрания, книги.

– Собрания? – поднял парень голову.

– Да. Сначала собрания, затем – митинги.

– Что?

– Они требовали отменить поставки.

– Но…

– На условиях, выдвигаемых правительством.

– И всё?

– Мало? – Безопасник спохватился и убрал платок, словно прилипший к руке и пальцам. – Кроме того, требовали запретить Игру.

Дмитрий промолчал.

– Мне жаль… – мужчина подошёл к столу, и, как показалось Димке, немного боком, наверное, ещё опасаясь, перегнулся и вынул из верхнего ящика чёрную папку.

– Ладно, будем считать, всё выяснили. – Взглянув на Димку, зачем-то посмотрел на свои ботинки и снова уставился на парня. – И ещё… больше никогда не ходи… те к стене. И другу своему скажи. Иначе всё, что случилось с твоими родителями, может случиться с тобой. – И прежде, чем смысл сказанного дошёл до Кострова, и он начал в ярости приподниматься со стула, открыл дверь и вывалился в дымный и душный сумрак цеха.

– Я запомню! – из последних сил крикнул вслед Дмитрий, неожиданно чувствуя себя снова пятилетним ребёнком.

Несмотря на ужасное самочувствие и неспособность сконцентрироваться, с работы Костёр не ушёл. Сам не понял, почему. Или боялся остаться наедине со своими мыслями, или страшился застать дома отца. Умылся в туалете ледяной водой. Ёжась от боли, смыл запёкшуюся кровь. Вздрагивая и не замечая повторяемых вслух «я запомню», рассеянно привёл себя в порядок.

Круглый и Мягкий, то ли понимая, что пришлось вынести при допросе, то ли наоборот, побаиваясь связываться с «заинтересовавшим определённое ведомство гражданином», как сам лично выразился, особо не загружал. Работу дал лёгкую: отправил в гараж кузов длинномеру ремонтировать.

«Подлатать, если можно»…

Дмитрий возражать не стал.

Сначала работать приходилось через силу. Голова гудела от мыслей, туманом забивавших сознание и болью откладывающихся на сердце. Почему-то снова вспомнился подслушанный в детстве разговор, директор школы и странный собеседник. Очки, капюшон… Теперь подозрительный мужчина сильно напоминал отца. Может, поэтому Костров-старший постоянно где-то пропадал? Возможно, он снова был в чём-то замешан?

Много, очень много вопросов, и все отвлекали от работы, но незаметно Костров втянулся, «ненужные» мысли рассосались, и всё внимание сосредоточилось на железках.

Отмерил рулеткой уголок. В последний раз проверил, ошибиться нельзя, и, щурясь от ярких искр, с трудом удерживая рвущуюся шлифмашинку, отрезал нужную длину. Вдыхая запах жжёного металла, вытер пот, чувствуя через рукавицу горячий рез, приставил заготовку на место. Убедился: ровно. Отворачиваясь и пряча глаза, кивнул другу: «прихватывай». Хлоп! Яркая вспышка и уголок прилип к машине. Намертво. Чуток отдохнули, и снова: «Держи, Мишель, крепче, ровнее. Ещё… Теперь молотком стукни, не видишь, сваркой утянуло. Хорошо, дальше»…