Михаил рванул вперед, тугой, словно кисель, воздух ударил в лицо.
Взревел тепловоз, это машинист нажал на сигнал, увидав бегущего навстречу человека.
Михаил пронесся мимо грохочущих вагонов и в последнюю секунду снес унылого пешехода под откос, и над ними прошел гигантский ящик из досок, а они лежали на мокром бурьяне в канаве и смотрели на проходящие мимо платформы, пустые и груженые вагоны.
– Ты кто? – спросил удивленный человек, выбираясь из-под Зверева.
– Спортсмен, – ответил тот, сам поднимаясь на ноги. – А вы тут чего делаете? Вас чуть не сбил негабаритный груз!
Мужчина потер лицо, посмотрел вслед уходящему товарняку.
– Да, кажется, так погиб художник Константин Васильев… слышали о таком?
– Не знаю. А вот вы сейчас могли бы погибнуть.
– И почти на том же самом месте…
И снова в голове Михаила словно взорвалась информационная бомба, его необычные картины, лицо художника… газетные статьи.
– Только это случилось в Казани у станции Лагерная, – проворчал Зверев, – а не в Москве, у Бескудниково.
Вылезший на пути интеллигент удивлено посмотрел на Зверева, сопоставляя его «нет» и знание обстоятельств гибели художника.
– Козел, – вслед Звереву произнес бывший интеллигент, – а почему тогда его музей сделали в Лианозово?
Но Михаил уже бежал дальше.
И вот теперь у самого дома, Михаил думал лишь об одном, только бы мама его не увидела в таком виде… но как? Ключей нет. Впрочем, запасной ключ есть у соседки. Конечно, на глаза соседки тоже не хочется попадаться в тине и грязном бушлате, но все-таки это не мама.
По мере приближения к пятиэтажке, Михаил обретал уверенность, что мамы дома нет. Он вспомнил, что у нее в библиотеке шло очередное списание старого фонда и мама «спасала» наиболее ценные книги, принося их вечерами домой. Так у них появилось полное собрание работ Сталина, несколько томов Брокгауза и Эфрона, «Жизнь животных» Брэма, трехтомник русских народных сказок Афанасьева, «Государь» Макиавели, полное «академичское» издание А.С. Пушкина и много-много других, бог знает каким образом попавших в районную библиотеку редчайших, но издававшихся еще до войны в СССР, книг.
Соседка хмыкнула, увидав изгвазданного и всклокоченного Михаила.
– Чего случилось?
– Так, подрался с отмороженными хулиганами, – сказал Миша, – ключик дайте, пожалуйста. Мой потерялся.
В квартире он выкинул тельняшку в мусорку, сам удивляясь этому решению, но что-то подсказывало, это улика. Даже если заштопать. Бушлат и джинсы он засунул в стиралку, туда же отправил труселя, носки. Оставались мокрые, вонявшие болотом берцы, их Михаил вынес на балкон. Жалко, что пропала сумка с кимоно и телефон.
Часами Зверев раньше не пользовался, хватало телефона. А теперь он каким-то образом точно знал время до минуты, а может и до секунды. Занятия в институте закончились. Теперь придется отрабатывать сегодняшние семинары и списать у Наташки лекции.
Наташа! Как он мог о ней забыть?
Михаилу стало стыдно. Действительно, это же его друг… не подруга, не любовница, а именно друг, единомышленник, самый надежный человек.
Номер ее мобильного всплыл в памяти, которая словно устыдившись многочасового прогула, теперь старалась наверстать должок и даже перевыполнить в чем-то, порой подсовывая какие-то чужие воспоминания.
Михаил выбрал в шкафу чистые трусы, но вдруг вспомнил – он-то не мытый! Срочно в душ!
А прежде надо позвонить Наташке.
