Злость на Крис придает мне сил и я сбрасываю девушку с себя. Подскакиваю на ноги, дергаю дверную ручку, но та не поддается. Тогда пытаюсь выбить дверь ногой.
– Клео! – Эдик уже не просто кричит, он вопит, словно его режут. – Пожалуйста, помоги!
Еще один удар – дверь распахивается.
Крис пытается снова меня уложить на землю, но я ее отталкиваю. Девушка бьется головой о стену и сползает вниз. Извини, но я больше ничего не могла сделать.
Эдик сидит, пристегнутый к креслу. Руки привязаны к подлокотникам, к голове подсоединены датчики, проводки от которых идут к компьютеру. На компьютере ярко светится картинка мозга.
– Отпустили его! – требую я, замахиваясь стулом, который попадается под руку.
Здесь шесть ребят и Иннокентий. Парты стоят, как в обычном классе, даже доска есть и учительский стол. Вот только рядом с доской стоят два кресла, в одном из которых сидит привязанный Эдик.
Вокруг него столпились дети.
– Клеопатра Александровна, а мы вас заждались, – всплеснув руками, произносит Усач, словно и впрямь ждал моего прихода. – Как раз хотим вам продемонстрировать, как проходят наши уроки. Присаживаетесь.
И он указывает рукой на второе кресло.
– Спасибо, я постою, – говорю я, оценивая ситуацию. Обтираю одной рукой кровь, сочащуюся из носа.
– Вы не беспокойтесь, никому из вас не грозит опасность. Ваш друг просто излишне эмоциональный. – также спокойно произносит Иннокентий.
– Эдик? – спрашиваю я у него, но тот только открывает рот и пытается что-то сказать, но не может.
Я поступаю слишком глупо, начиная слушать Усача. Ему удается меня отвлечь, и сзади меня оказывается пара ребят и Крис. Они заламывают мне руки и тащат к креслу. Кричать «Пустите!» слишком глупо, все равно никто не отпустит. Поэтому я просто вырываюсь изо всех сил, стараясь лягнуть тех, кто меня держит.
Но я все равно оказываюсь пристегнутой к креслу. Иннокентий прилепляет к моему лбу датчики.
– Сверяйте картинки. О расхождениях напишете пару листов, – обращаясь к детям, требует Усач.
Ребята толпятся рядом с компьютером и что-то живо обсуждают. Долетают такие слова, как: «другая», «обычный», «сильно выраженное».
– Сейчас я вам все объясню. Торопиться некуда, поэтому начнем сначала. Вы же все хотели узнать, Клеопатра Александровна? – Усач явно надо мной издевается. Зачем я вообще ему сдалась? Теперь, если выберемся, школу точно закроют. Уж я постараюсь.
– Не стоит, здесь многим помогают, – слышу голос Вити, входящего в комнату. Я молча испепеляю его взглядом.
– Дети смотрят на активность мозга обычного человека и индиго. С вами все будет в порядке. А сейчас небольшой экскурс в историю. Школа основана около сорока лет назад. Мне было двадцать, я был молод и полон сил и идей. Меня всегда считали особенным. Я умел двигать предметы. Родители не знали, что со мной делать, поэтому почти все свое детство я провел в больницах и исследовательских центрах. А сколько датчиков на меня вешали, сколькими проводами опутывали мою голову, вам и представить сложно. И вот, когда я наконец-то смог вырваться из этого ада, я решил, что помогу таким же, как я. Я искал. Долго. Искал таких же. Особенных. Детей, людей с паранормальными способностями. И нашел. Сначала одного, потом второго. А дальше они сами приходили сюда, словно чувствовали, что нас здесь много. Мы начали изучать свой мозг, научились управлять способностями. И в конечном итоге создали школу. Добились, чтобы ее начали финансировать. Казалось, лучше не бывает…
