Глава 3. Последний из рода Дану
Одинокий воин в отполированной кирасе, из-под которой выпирала массивная кольчуга, вошёл под своды гигантской пещеры. Тяжёлые шаги повторялись отзвуками эха. Напряжение возрастало, воин волновался, но любопытство пока пересиливало.
«Неужели ловушка? Неужели я так легко купился на это? Галахард и Уриенс тысячу раз были правы, запрещая мне покидать замок одному… Но есть что-то сильнее разума… Сердце! И оно ведёт меня вперёд… Только бы не ошибиться!»
Рука поправила прядь тёмно-каштановых волос, схваченных золотистым обручем, признаком высшей власти. Воин был королём! Совсем юным по годам, но взрослым по поступкам.
Самый главный и самый безумный поступок он, пожалуй, совершал сейчас.
Лицо короля светилось молодостью, но выглядело уже совсем не по-мальчишески. На щеках и скулах начала пробиваться грубая щетина. Из-под густых тёмных бровей смотрели зрачки серых проникновенных глаз. Острый нос и неподвижное горизонтальное положение узких губ добавляли королю строгости и мужественности, делали ещё взрослее.
На доспехах был выгравирован золотой лев, родовой герб. Его контуры отбрасывали яркие искры, обозначая прекрасную мишень. «Додумался! Зачем послушал его? Напялил парадную кирасу!»
Воин-король всё сильнее и сильнее стал сжимать рукоять меча. Неизвестность довлела над ним…
«Что же там, впереди?»
Юноша прошёл уже три сотни ярдов, но пещера не становилась уже. Он обернулся и увидел, как в арку входа обозначают лучи полуденного солнца. С каждым шагом вперёд должно было становиться всё темнее и темнее. Однако дневной свет, вопреки всем законам природы, будто бы продолжал движение вместе с гостем загадочной обители.
Всю свою недолгую жизнь король выслушивал за спиной тихие сплетни о своём таинственном появлении на свет и необъяснимых вещах, творившихся в его ранние годы. Увы, этих ранних лет он не помнил, а уже в сознательном возрасте ничего необычного вокруг себя не замечал.
Сказки, которые могли и вдохновить, и погубить мечтательного мальчика, юного короля скорее раздражали, заставляя всё больше времени уделять любимому занятию – упражнениям с мечом. В итоге за все отрочество и юность волшебных событий с ним так и не приключилось. «Видимо, это – удел королей!» – рассуждал он совсем не по-детски, – «Мальчик-король отличается от всех остальных мальчишек тем, что, играясь с оружием, он представляет себе не битву с драконами, а схватку с вражеским войском. И из этой схватки необходимо выходить победителем; иного выхода нет, если за спиной лежит всё твоё королевство».
Жизнь его была тяжела… Король-изгнанник, король-сирота… Только названный дядя Уриенс неистово и рьяно защищал его от тех, кто пытался лишить мальчика королевского титула. «Это – сын Утера Пендрагона! Моего господина! Великого правителя земель запада! Есть ли те, кто хочет оспорить его права на престол?» – Уриенс потряхивал своим увесистым мечом. «Почему он тогда здесь, Уриенс, а не в своём Даведе?» – бывало, кто-то вступал в спор. «Придёт время, и Давед, и южные, и северные земли соберутся под его кулаком!» – Уриенс был непоколебим.
