– Слушай, Майкл, я вот все думаю о твоих словах, – после некоторой паузы нарушил молчание Эндрю.
– О каких конкретно?
– О том, как ты ловко из себя сделал ангела, а меня выставил подонком. Ну и еще про то, как ты отношение к жизни поменял, не меняя самой жизни. Полезная штука эта твоя диалектика. Майкл, кажется, мне нужна твоя помощь.
– Конечно, товарищ! – усмехнулся Миша.
– Слушай, ты ведь знаешь, что я периодически, очень редко, как бы это сказать, вношу разнообразие в мою интимную жизнь.
– То есть изменяешь Джес, – Миша произнес эту фразу нарочито громко, и некоторые посетители бросили взгляд на их столик.
– Майкл, пожалуйста, тише, – Эндрю поморщился. Ему была явно не по себе, что друг привлекает внимание посторонних к их беседе. – В общем, я после этого душевный дискомфорт испытываю, стыд. Расскажи мне, научи, как я должен мыслить, чтобы от этого избавиться, а может еще и гордиться своим блядством, как ты.
– Ты хочешь, чтобы я подсказал тебе, как изменять Джессике и не испытывать при этом стыд?! – Миша снова произнес свою фразу нарочито громко. Глаза его блестели, в голосе сквозили ноты гнева и возмущения (это было наиграно). – Нет, товарищ, – сказал он уже тише. – Ты просишь научить тебя гнусным вещам. И это не ко мне. Я готов помочь только в том случае, если ты выберешь путь духовного развития. И здесь я всегда тебя поддержу и дам подсказки. Но идти по этому пути каждый должен сам. Даю тебе первую подсказку: назвав измену девушке «внесением разнообразия в интимную жизнь», ты уже сделал свой первый шаг на пути самосовершенства.
Лицо Эндрю было сосредоточенным.
– А вообще, мой тебе дружеский совет, Эндрю. Если ты считаешь себя порядочным человеком, джентльменом, то на Джессике либо женись, либо расставайся и не дури девчонке мозг. Но лучше, конечно, женись. Хорошая вы пара. А «вносить разнообразие» или, как ты там назвал свои похождения, никто тебе не помешает и после свадьбы, если уж очень этого захочется. Ты же в конце концов не раб на цепи. Главное, чтобы семья от этого не страдала. Ведь насколько б ни была вкусна домашняя еда, но в ресторан мы все иногда имеем право захаживать. Это была вторая подсказка. Не благодари.
Эндрю некоторое время молчал, потом тихо произнес:
– Спасибо, Майкл.
– Что!? Спасибо!? Какой же ты все-таки подлец и подонок, Эндрю. Подлец и подонок! Но я все равно тебя люблю! – Миша крепко обнял и поцеловал друга.
– Знаешь, Эндрю, – снова заговорил Миша. Его взгляд был задумчив. Он повернул вилку зубцами вверх, а нижней частью начал водить по столу, рисуя невидимый нолик, – никак у меня тот другой Миша из головы не уходит, – Эндрю оторвался от салата и вопросительно поднял бровь. – Ну тот несчастный парень-трудяга, который работу искал на побережье. Я и раньше, когда знакомился с девушками, не любил распространяться о своем материальном достатке, а теперь по идейным убеждениям вообще решил говорить, что я простой мойщик яхт.
– Ну и как успехи в охоте? – кусочек рукколы прилип к нижней губе Эндрю и двигался вверх и вниз вслед за челюстью.
– Ну как, похуже, конечно, чем раньше. Можно сказать, вообще никак. Девушки, как слышат, что я яхты мою, так шарахаются как от прокаженного, номер телефона в черный список заносят, – во взгляде Миши читалась грусть.
– Не любят девчонки пролетариев?
– Не любят, – вздохнул Миша, – Им богатеньких мажоров подавай, вроде тебя. А простые ребята-труженики вынуждены свои кровные на порнохабе просаживать.
