– Сколько было злости и угроз! – возмущенно вспоминал Миша в конце дня, сидя с товарищами за кружкой горького «Гиннесса». – Обещали «найти и отпиздить», «засунуть ноги в жопу». Но я не остановлюсь, завтра я поеду к ним сам!
– Их, конечно, можно понять. Мало ли хулиганов у государевых людей время отбирает, но ноги в жопу – это слишком! – соглашался отец Онуфрий.
– Откуда же в нас, русских, этот ненормальный интерес к жопам? – усмехался Федор.
– Ну почему ненормальный – абсолютно нормальный интерес, – вступал Витюша. Для нас, русских, жопа – это больше, чем просто часть тела – это сакральное место, начало начал. Только у нас есть выражение – «жопа мира», «рукожоп», «делать через жопу», «жопа пришла». А куда можно спрятать что-то важное, чтоб никто не нашел, а? Если бы Иисус Христос в те года у нас появился, то его бы не распяли, а на кол посадили, правда, батюшка?
Витюша был очень доволен возможности проявить интеллект.
– А так-то ты, Миша, все верно говоришь. Если бы не инвалидность, я бы вместе с тобой к этим воякам на разборки поехал.
Следует отметить, что Федор и отец Онуфрий, равно как и Оксана Вадимовна встретили Мишино решение весьма сдержанно. Федор сказал, что это будет впустую потраченное время, что Миша будет чистить на кухне картошку и драить унитазы. А вот Витюша горячо поддержал идею: «Еврейский спаситель откосил, а наш – сам добровольно в армейку просится», – шутил он, ухмыляясь во все передние зубы.
«Я вдруг понял, Эндрю, что должен отдать дань уважения Родине, выплатить гражданский долг, – говорил Миша в камеру, записывая перед сном очередное видеообращение в Америку. – И не потому, что я что-то кому-то задолжал. А для того, чтобы единиться с народом, чтобы никто не мог сказать мне, что я отсиделся у мамки под юбкой или в трюме на яхте».
В ту ночь Миша засыпал очень плохо. Он переживал за фиаско, которое потерпел в ходе переговоров с рекрутерами из военного комиссариата.
***
В восемь тридцать на Мишин мобильный позвонили. Знакомый голос из военкомата вежливо извинялся за вчерашнюю горячность и приглашал приехать в ближайшее время с имеющимися документами на призывной пункт. По окончании разговора Миша вызвонил Федора и побежал в душ. Через пятнадцать минут Федор стоял у подъезда. Парень впопыхах допил кофе с молоком и опрометью поскакал вниз по лестнице.
Почти целый день Миша проходил всевозможные медицинские и психологические освидетельствования, сдавал несчетное количество компьютерных тестов, отвечал на разные неудобные вопросы (в том числе – не является ли он геем, наркоманом или агентом иностранных спецслужб). Некоторые тесты и собеседования он проходил, будучи подключенным к каким-то аппаратам. (Миша решил, что это детекторы лжи.)
В тот день в комиссариате находились какие-то важные шишки, которые наблюдали за происходящим со стороны, изредка перешептывались, заставляя нервничать военкомовский персонал. Нервозность передавалась и Мише.
На вопрос, где бы он хотел служить, Миша честно заявил, что хотел бы служить там, где сложнее всего, где наиболее полно мог бы раскрыться его потенциал солдата, гражданина и патриота своей страны. Он очень переживал, что врачи найдут какую-нибудь болезнь или противопоказание. Боялся ответить как-то не так суровым интервьюерам в погонах и без. Особенно его настораживали пожилые дядьки в штатском, которые сидели поодаль, делая вид, что их ничего не интересует.
