Синяя охотно согласилась, и обе Светы, мама с дочкой отбыли на свой участок мгновенным перемещением, хотя девочка возражала. Светочка активно предлагала, чтобы все собрались именно здесь, чем больше народу, тем лучше – неужели взрослым непонятно? Тем не менее права детей в Парадизе почитались, но ограничивались, поэтому Светочке пришлось отбыть вместе с мамой и игрушками, к её большому и громкому сожалению.
Оставшись в одиночестве, Синяя в очередной раз придирчиво осмотрела сотворенный ансамбль, мельком подумала, что своими силами создала бы что-нибудь иное, но уже поздно, и так совсем недурно. Хотя в высшей степени непривычно.
Синяя имела обыкновение творить для приема гостей земной пейзаж плюс характерное строение – замок, пентхаус, хижину, пещеру, коттедж, однажды воспроизвела обстановку своей городской квартиры. Именно в этом экзотическом случае гости испытали крайнее изумление, почти что культурный шок.
В этот раз вряд ли они удивятся, но начинка шкатулки должна их озадачить – так думала Синяя, проскальзывая внутрь сквозь окно, и мельком соображая, что дверей в строении она не предусмотрела, просто забыла. Однако гостям было без разницы, как попадать внутрь, хоть сквозь крышу, поэтому Синяя не стала исправлять упущения.
Изнутри домик-шкатулка светился нежными оттенками заката, видно, реагировал на внешнее окружение, и Синяя добавила матовый плоский плафон под потолком, свет ограничился и стал литься не сплошным потоком, а перебираться струями.
Стенные переборки между окнами сделались зеркальными, что добавило света и пространства, а серый с малиновым узором ковер придал помещению редкостно пошлый вид, что, собственно и требовалось для игорного дома, который был задуман в приступе просвещения.
Не особо долго думая, Синяя поместила вдоль стен пышные диваны, стилизованные под клумбы пятнистых алых ирисов (ну просто конец света!), и в центре установила белую мраморную чашу, тоже в форме цветка, но покамест закрытого. Однако начинку для цветочка пришлось четко представить заранее, чтобы потом не слишком отвлекаться.
«Ну вот вроде и всё», – постановила замученная хозяйка притона, в последний раз оглядев содеянное. – «Простенько и без вкуса, зато пышно и богато, что и требовалось доказать. Однако чего-то самую малость не хватает, слишком спартанская обстановка для притона – ничего особенно лишнего. Это не есть хорошо, необходим последний штрих.»
Насчёт последнего штриха получилось совсем глухо, отчасти потому, что на деле ни в каких притонах Синей бывать не доводилось, наглядными пособиями служили кинематограф, литература и телеигра «Что? Где? Когда?», так что пришлось довольствоваться малым.
От несостоявшегося Тадж-Махала в мыслях застряли белые павлины, и парочка иллюзорных, но объемных птиц вальяжно расселась по чайному домику где ни попадя, время от времени перепархивая – интерьер стал смотреться чуточку лучше, можно сказать, душевней. И незаметно вместе с павлинами сам собою возник чёрный резкой шкафчик в углу между диванами.
Синяя сначала подивилась, к чему он взялся, потом поняла и насыпала на полки груды золотых монет и пачки бумажных купюр.
Отличная получилась подсказка, не на полу же держать запасы от золотого тельца, и не в карманах. Весьма кстати вспомнив о карманах, хозяйка притона задумалась о подходящей к случаю форме одежды. Оставшийся на ней с утра голубой кринолин сильно обветшал за день, гляделся, как обноски, поскольку местные материалы не рассчитывались на длительное пользование.
