Но самый главный нервный импульс настигает меня в тот момент, когда наши руки сталкиваются над ведром попкорна. Моя ладонь ощущается слишком холодной, его – слишком горячей. Меня прошивает таким током, что даже зрение плывет.
Я пугаюсь. Честно? Я просто в ужасе. Резко отдергиваю руку и затравленно смотрю на Яра. Он медленно поворачивает голову и в темноте кинозала встречается со мной взглядом.
Что-то происходит. Я не могу дать этому названия, но между нами точно что-то искрит. Есть ли хоть малейший шанс, что это ненависть? Надеюсь, что да. Иначе это может быть предвестником больших проблем.
Усилием воли заставляю себя повернуться к экрану. Там герои как раз сталкиваются с первыми сложностями в отношениях. Я почти торжествую, потому что, если бы они продолжили дружить, то в такую ситуацию не попали бы. С другой стороны, Яр прав. Я уже слишком за них болею и не хочу, чтобы они упустили свою любовь.
Снова сгребаю попкорн в ладонь и заталкиваю в рот. За это мне придется расплачиваться, я знаю это совершенно точно. Но, как Скарлетт О’Хара, я подумаю об этом завтра. Точнее, уже сегодня вечером. Но пока отодвигаю эту мысль в сторону.
Запиваю газировкой и впиваюсь взглядом в экран. Прижимаю свободную ладонь к груди. Слышу, как Яр тихо смеется, но мне плевать. И так знаю, что слишком близко к сердцу принимаю все выдуманные истории. И разве это так уж плохо?
Герои на экране, конечно, мирятся. И любовь торжествует. Я старательно сдерживаю слезы, потому что всегда в финале таких фильмов рыдаю. Но не при Шмелеве же!
Так что я сосредоточенно шумно дышу и часто моргаю. Яр сидит, развалившись в кресле, будто бы в полном неприятии того, что он видит. Но мне плевать. Я показала ему частичку себя, а дальше пусть делает с этим то, что сам захочет.
В зале загорается свет, и я подскакиваю, суматошно собирая вещи. Плыву между кресел за Яром как будто в коконе собственных эмоций от фильма. Но, когда он оборачивается ко мне, вижу холод в серых глазах. Конечно, ему не понравилось. И совсем не зацепило. Ну, я этого и не ждала. Так ведь?
- Понравился фильм? – спрашивает он, стоя в дверях зала.
Я оборачиваюсь через плечо и вижу людей, которые движутся на выход.
Говорю:
- Давай обсудим, когда выйдем?
Яр смотрит поверх моей головы и спрашивает:
- А что такое? Почему не здесь?
- Потому что! А ну двигайся! – я сержусь и толкаю его ладонями в грудь.
Он по инерции делает шаг назад и снова замирает. Выпячивает нижнюю губу и смотрит на меня с насмешкой:
- Что-то не хочу.
Я же чувствую, что за моей спиной стоят люди, и начинаю сильно нервничать. Наконец я не выдерживаю:
- Понравился! Фильм понравился, понятно?
Поднимаю на Шмелева почти умоляющий взгляд, и он наконец сдается. Разворачивается и движется на выход. С облегчением я следую за ним.
Снова молча мы идем на остановку, садимся в автобус. Мое нервное возбуждение никак не хочет униматься. К тому же я бесконечно пытаюсь подсчитать, сколько калорий употребила на этот сеанс.
- Жендос, ты чего такая шальная? – спрашивает Яр, и я в очередной раз думаю, что он более проницательный, чем я привыкла о нем думать.
А я вдруг интересуюсь:
- Тебе понравилось кино?
Шмелев подтормаживает. Долго смотрит на меня. А потом, будто понимая, как для меня это важно, коротко кивает.
Большего я и просить не могла бы.
Я закусываю обе губы сразу, втягивая их внутрь, и смотрю за окно. Мне скоро выходить. Там все еще метет. Как и в моей голове.
