- Серьезно? – едко спрашивает Шмелев, усаживаясь рядом.
- Сейчас-то что не так?
- Ты всегда фильмы так близко смотришь?
- Да, - с достоинством отвечаю я, а потом вдруг говорю откровенно, не успев себя затормозить, - у меня зрение не очень хорошее.
- Почему очки не носишь?
Я сердито чешу голову около уха, и тут же себя одергиваю. Нельзя. Складываю ладони на коленях и сдержанно отвечаю:
- Не хочу давать лишнего повода для буллинга.
- Буллинга?
- Не делай вид, что не знаешь это слово.
Яр хмурится, оборачиваясь ко мне всем корпусом:
- Над тобой же никто не издевается.
- Это здесь. В колледже. В школе было иначе.
- Тебя дразнили?
Я киваю, стекленея взглядом. Потом натужно улыбаюсь:
- Здесь получилось начать все заново. Но ты же понимаешь, я все равно не в фаворитах.
- Тут нет фаворитов.
Не выдержав, я смеюсь. Смутившись, тут же прикрываю улыбку ладонью:
- Ярик, ну ты как упрямый ребенок. Во-первых, есть. И ты это знаешь. Во-вторых, ты сам меня все время цепляешь. А за тобой, как за, скажем, лидером мнений, следуют остальные.
Он молчит и чуть склоняет голову на бок. Удивительно, но я вижу в его серых глазах какое-то почти раскаяние.
- Не думал раньше об этом? – мягко интересуюсь я.
- Я тебя не унижал, - упрямо говорит он, не желая принимать то, что я пытаюсь донести.
И я сдаюсь. Говорю:
- Конечно, Яр.
В этот момент в зале гаснет свет, и мы отворачиваемся к экрану. Почти уверена, что смогла посеять что-то в его закостенелую голову. Хотя, может быть, он не такой уж и деревянный, как мне казалось до этого.
Фильм захватывает меня с самого начала. Это, конечно, совсем не удивительно, я просто фанат романтических мелодрам. Я знаю их все, без шуток. Если бы я вдруг оказалась на какой-то викторине по ромкомам, то вышла бы стопроцентной победительницей. Эта история о лучших друзьях, которые договариваются ходить вместе на все свадьбы, на которые приглашены. А потом они, конечно, влюбляются друг в друга.
В сцене, где они первый раз целуются, Яр наклоняется ко мне и шепчет на ухо:
- Я же говорил, что дружбы между мужчиной и женщиной не существует.
- Это просто кино! – раздраженно отвечаю я.
Но на самом деле не совсем в это верю. Как фанат жанра, я слишком погружена в историю, чтобы считать, что это просто кино. Для меня это почти живые люди, за которых я начинаю искренне переживать. Ну да, у них дружбы не вышло, но ведь это не значит, что и у остальных тоже так будет.
- А теперь представь, что они продолжили бы просто дружить и потеряли свою любовь, - снова шепчет Шмелев.
Во-первых, он наклоняется слишком близко и почти касается губами моего уха. Неожиданная холодная дрожь слетает с моих плеч и катится по спине. А во-вторых… Господи, что там было во-вторых? А! Он использует запрещенный прием. Я уже переживаю за персонажей, и хочу, чтобы они были вместе. Вероятно, Ярик просто видит, как я включилась в сюжет, и давит в эту точку.
- Каждый случай индивидуален, - нервно выдавливаю я и лезу рукой в ведро попкорна.
Уже когда зубы крошат застывшую карамель, я вдруг осознаю, что делаю. Почему-то испуганно смотрю на Яра. Он ловит мой взгляд и вопросительно приподнимает брови. Ну не выплевывать же при нем! Я сглатываю и ощущаю безумную смесь эмоций. Мне очень вкусно. Мне невероятно стыдно. Мне уже невозможно остановиться. Я закидываю в рот попкорн один за другим, отпиваю сладкую газировку. Все мое тело охватывает какое-то нервное возбуждение. Должно быть, это сахар. Я почти подпрыгиваю в кресле.
