Поднимаюсь, натягиваю треники и футболку, плетусь умываться.
- Встал? – кричит мне из своего кресла дед.
- Нет, еще лежу!
- Засранец, - вяло парирует Де, и я ухмыляюсь.
Делаю себе яичницу и завтракаю под сериал. Настроение сразу улучшается. Наверное, это тупо, что мой эмоциональный фон напрямую зависит от наполненности желудка, но вот такая я примитивная скотина. Но я радуюсь ровно до того момента, как слышу обороты ключа в замке. Подрываюсь в коридор и успеваю к дверям, как раз чтобы увидеть, как отец заходит в квартиру.
Сую руки в карманы и небрежно интересуюсь:
- Стучаться не учили?
Он скидывает ботинки, даже не глядя на меня:
- Зачем, если у меня есть ключ?
- Дед, - кричу в комнату, - напомни мне дверь на защелку закрывать!
- Ярослав, давай без ругани. Хотя бы не в первые пятнадцать минут. Как у вас дела?
- Все путем.
Дед с кряхтением появляется в дверях зала. Уверен, что он каждый раз драматизирует, он у меня бойкий, не так уж и тяжело ему дается передвижение.
- Привет, Дим.
- Привет, пап.
Они замирают, глядя друг на друга. Ну прямо как после десяти лет разлуки в сцене из второсортного сериала.
Молча разворачиваюсь и ухожу на кухню. Мою за собой посуду. Такая у нас с дедом договоренность, и я стараюсь ее не нарушать.
К их диалогу даже не прислушиваюсь. У них свои отношения, которые меня не касаются.
- Чай сделаешь? – отец заходит на кухню уверенным шагом, прямо-таки по-хозяйски, и меня нестерпимо это раздражает.
За ним маячит Де.
- А что, прям по-семейному посидим? – едко бросаю я, но кнопкой чайника все же щелкаю.
- Ярослав.
- А что? Три поколения представителей Шмелевых. Сейчас сядем, обсудим насущные дела.
Отец садится за стол, широко расставляет ноги, смотрит на меня исподлобья. Отвечаю ему таким же взглядом. Выглядит он, конечно, как чувак с обложки журнала про сытую успешную жизнь. В сером спортивном костюме умудряется выглядеть дорого. Хотя почему умудряется? Костюм и правда дорогой. Видно невооруженным взглядом. У него и кипенно-белые носки кричат о том, что на них потратили неоправданно много денег.
Не выдержав, отворачиваюсь и достаю кружки. Завариваю чай, а дед, с неизменным звуковым сопровождением, режет ягодный пирог. Едва сдерживаю смех и чуть качаю головой.
- Шо веселимся? – интересуется он тихо, специально коверкая первое слово.
- Де, ну это прям МХАТ. Школа Станиславского.
- Ярик, ну не душни.
У меня буквально отпадает челюсть. Я округляю глаза:
- Давно слово новое выучил?
- Вчера, - довольно улыбается дед, - к месту употребил?
- Да, идеально.
И тут отец спрашивает, повысив тон:
- Над чем хихикаете?
Закусываю изнутри уголки губ и перевожу дыхание. С бряканием ставлю заварочный чайник на стол:
- О своем. Хихикаем. Можно?
- Не запрещаю. Просто интересно.
- Ой уж спасибо, что не запрещаешь.
Дед в этот момент толкает меня плечом и приземляет рядом с отцом пирог.
- Садитесь, воробьи.
- Почему воробьи? – интересуется отец бесстрастно.
- Ершистые такие же, - дед с оханием опускается на стул и бросает на меня хитрый взгляд. – Ну ладно, Дим, как дела? Какие планы? Чем живешь?
Я фыркаю:
- Де, ты один вопрос выбрать не смог?
- Как хочу, так и спрашиваю.
Отец отпивает чай:
- Все хорошо. На прошлой неделе вернулись С Бали. Варя вот в садик пошла на полный день.
Все внутренности в момент замораживает. Хоть чай и горячий. Дыхание становится поверхностным, едва слышным. Хотелось бы, чтобы я перестал так реагировать на каждое упоминание о новой семье отца, но пока не выходит.
