Она оказалась прибитой к балке, но гвозди не были прочны: мне удалось ее расшатать, а потом вытащить, сорвать с места, на котором она стояла невесть сколько лет. Мысленно я извинялся перед неизвестным владельцем дома, но утешал себя тем, что не делаю ничего плохого: если вдруг хозяин решит вернуться, то найдет свою лесенку неподалеку, на складе фабрики. Там же будет и лампа.
Мое кряхтенье, сопровождающее вынос ступенчатой конструкции через неудобные двери, наверное, слышал весь переулок. Но, к сожалению или к счастью, никто не явился мне помочь. Ноша была тяжела, и один край ее волочился по земле, цепляясь за гладкие, неровные камни и оставляя за собой канаву между булыжниками.
Внутри швейного склада она подпрыгивала на тюках, но мне удалось развернуть ее как надо, приставить к отверстию и даже вогнать как можно глубже в зияющий темный провал. Я попытался подняться на несколько ступеней, но наверху была такая тьма, что мне пришлось вернуться за лампой: еще не хватало снова куда-то провалиться.
Котенок кружил около основания, то ли пробуя когти, то ли пытаясь играть с незнакомым предметом. Я протянул руку к шалуну, чтобы взять его с собой, но он отпрыгнул в сторону, недоверчиво сверкая глазами. Мне не хотелось задерживаться и, предоставив животное его собственной судьбе, я полез вверх.
Что бы ни говорил губернатор, он попал пальцем в небо: я не встретил ни зулуса, ни ассирийца, ни конкистадора и уже не вернусь к ратуше старого города. Возможно, монсеньор – любезный хозяин, но скорее всего, мне с ним больше не доведется пообщаться. Конечно, я наведу о нем справки, постараюсь узнать и о старом городе, но это будет позже, когда успокоюсь и приду в себя.
Ступени слегка поскрипывали подо мной, но не трещали. Я быстро добрался до верхнего конца, освещая путь лампой, которую держал в левой руке. Потолок казался необычно толстым: примерно метра три-четыре. Я сумел продвинуть лестницу вглубь на половину этого расстояния, и мне не составило никакого труда преодолеть оставшееся, поставив лампу на пол верхнего помещения. Я вылез из дыры, в которую провалился, буквально сияя от счастья. Скоро буду дома!
Подняв лампу, я огляделся по сторонам, пытаясь найти сломанную дверь, через которую мне пришлось влететь сюда, спасаясь бегством от толстяка и блондина. Но двери почему-то не было. Точнее, не было поблизости, лишь вдалеке серым прямоугольником зиял открытый проем. Под моими ногами расположился квадратный провал, рядом стояла приставная лестница, а вокруг лежали рулоны ткани и шерсти. Я поднял голову и посмотрел вверх. В потолке тоже зиял провал, верхние ступени скрывались в нем. Возле стены помещения, где я оказался, раздался шум, и из темноты выскочил маленький черно-белый котенок. Он подбежал к приставной лестнице и начал осторожно на нее нападать, то ли пробуя когти, то ли играя с незнакомым предметом.
Я посветил фонарем вниз. Верхние ступени, по которым я поднялся, были хорошо видны. Тогда я осмотрел лестницу, что была в верхнем помещении. Коричневая с черными пятнами, она ничем не отличалась от той, которую я принес сюда. Моя лампа приблизилась к полу: на нем были четко видны следы, будто кто-то тащил две тяжелые деревяшки. Лезть наверх не хотелось, хотя это нужно сделать. Подозреваю, наверху будет то же самое, что внизу: склад швейной фабрики, пыльные рулоны тканей, котенок и выход в старый город. На каждом ярусе одно и то же, видимо, до бесконечности.
