Мечеслав с благодарностью принял из рук ведуньи чашечку и залпом выпил отвар. Рога с копытами у него вроде не выросли, и то хорошо.
– Сам тебя ко мне прислал? – спросила Лапса.
– Да, – кивнул Мечеслав, – он хотел бы…
– Мне ведомо, что он хочет.
Мечеслав поднял бровь. Вештица, даром что жила в глуши, на отшибе, была неплохо информирована.
– Он ничего мне не передал?
– Передал. Вот, – Мечеслав протянул ей на ладони знак Сварожий, блеснувший всполохами огня.
Лапса взяла драгоценную вещь в руки и погладила ее кончиками пальцев, будто чуяла нечто недоступное прочим.
– На этом знаке след твоих рук, – сказала она.
– Ты угадала, я ее выплавил.
– Дай мне свои руки.
Голос звучал так властно, что прекословья не терпел. Мечеслав протянул ей руки, она взяла их, развернула ладонями вверх и провела по ним своими когтями так, что всё тело прошиб озноб. Но этого чертовке было мало – она провела когтем выше, до предплечья, до локтя, а потом и вовсе – до плеча, задрав грубую льняную, похожую на мешковину, ткань рубахи. Озноб прошиб тело вторично, и она, увидев результат, убрала руку. Лицо ее было задумчивым.
– На, испей еще, – протянула она ему другую чашку с варевом, на сей раз темным и густым.
Отказ здесь тоже не предусматривался.
После пятой чашки Мечеслав начал ощущать легкое опьянение. Таки подпоила, ведьма. Общение с такими дамами сулило немало опасностей, но он отчего-то тревоги не ощущал, хотя чуйка обычно его не подводила. Вообще-то он изначально и попал в тринадцатый век, чтобы везде залезть и всё попробовать. Он был подопытным кроликом, такова была его профессия. И общение с разного рода вештицами вполне себе входило в число заданий. Ну а если ему будет грозить настоящая опасность, в Центре примут меры.
– Уважаемая Лапса, да продлятся твои дни, а можно все-таки узнать у тебя, что ты хотела бы ответить кнезу, он ждет ответа, – язык уже заплетался, но Мечеслав, хоть и несколько витиевато, но все-таки старался формулировать свои вопросы.
– С кнезем-то всё ясно, – ответила Лапса. – На его земли напали эрбины. Это сильный противник.
Мечеслав пожал плечами – это и так все знали.
– Славным людям не привыкать сражаться с варгами. Но эти особые, – уточнила Лапса. – Сила их – в черном солнце.
– А одолеть-то их как?
– Чем черное солнце отличается от того, что ты видишь каждый день?
– Ну, черное солнце – это…
– Солнце вращается посолонь, а черное солнце – в обратку, – усмехнулась она. – Наше солнце – это жизнь, их солнце – смерть.
Модель была логичной, рабочей. Но как трансформировать эти откровения в практическую плоскость? И только он хотел спросить про это сидевшую рядом с ним хозяйку лис, как она сама ему ответила – читала мысли, не иначе!
– Кнез Бодрич сильный воин. И немало в землях его других добрых воинов. Но эрбинов им не одолеть.
– Что же нам делать?
– Раскрутите их солнце в обратку. Только так. Вождь их болен и слаб, у эрбинов все вожди таковы. Вся сила – у жрецов. Жреца ищите. В нем вся сила. Но его не убить так просто, не человек это.
– Но как…
– Мне мало дела до всех этих ваших вождей и сражений, – отрезала Лапса. – Кнез спросил – кнез получил ответ. А остальное… Люди так созданы богами, что всегда воюют друг с другом. Всё это старо, как земля и как небо.
В лесу стало совсем темно, даже лисицы внезапно затихли, вместо них стали кричать совы.
– Так что…
Вештица положила руку на губы Мечеслава. От руки пахло травами и чем-то еще, трудно уловимым, от чего хижина поплыла перед глазами.
