Проект «Толлензе». Проклятие эрбинов - страница 7

Мечеслав мог выдыхать. Штирлиц из него удался на славу. Ну, не совсем, конечно, Штирлиц, находился он не в стане врага, а внутри изучаемого объекта, но вписался он в этот объект, как видно, неплохо.

– Так сходишь к вештице той? – снова спросил его кнез.

И вопрос сей тихий не подразумевал отказа.

– Схожу, светлый кнезе, конечно схожу. Ежли потребно то для дела правого, то всё сделаю. Только что мне у нее просить?

– Слыхал я про нее, что колдовать она может, и черное солнце светит ей в глаза, но не ослепляет. А еще молва про нее идет, что грядущее прозревает она не хуже прожитого.

«Так оно и бывает обычно: для тех, кто знает прошлое, будущее не тайна, – подумал Мечеслав. – В этом как раз и состоит мастерство настоящего историка».

– Иди к ней, – продолжал кнез, – дай ей этот знак. Тебе ли не признать его, раз ты сам его сотворил!

Протянул ему кнез на ладони хорошо знакомый Мечеславу знак Сварожича, из бронзы выплавленный. Он представлял собой квадрат с вписанными в него крест-накрест остроугольными эллипсами. Взгляд терялся в переплетении линий его, ибо казалось, что они не имеют начала и конца.

– Да разузнай между делом, что молвит она про эрбинов, про исток силы их да про то, куда всё идет. Окажешь мне услугу – век не запамятую.

– Я сделаю все, светлый кнезе, – поклонился Мечеслав учтиво, – и привезу тебе слова ее, до последнего. Но не за награду. За дело правое стараюсь.

– Иди, брате, за пять дней обернешься. Не медли. А я дам тебе лучшего коня и людей надежных. Сварожич да пребудет с тобой!

* * *

В пути у Мечеслава было время обдумать ситуацию. Правда, езда на коне в тринадцатом веке до нашей эры была тем еще удовольствием. Конь – а они тут все были потомками степных лошадей, невысокие, но мощные, шерстистые и неприхотливые, правда, с ужасным характером – управлялся при помощи простейшей уздечки с бронзовым грызлом и хлыста. Ни седел, ни стремян тогда еще не придумали, сидеть приходилось на привязанной к коню бычьей шкуре и сжимать туловище животного ногами. Несмотря на спецкурс, который он прошел еще в рамках подготовки к проекту, Андрей Сергеевич никак не мог приноровиться к этим своенравным животным и частенько падал. Вот и сейчас: он задумался, не заметил, как конь запнулся, и вылетел на землю под смех сопровождавших его воинов. Впрочем, шею он, слава богам, не сломал, на дальнейшем ходе событий сей инцидент никак не отразился.

А мысль его посетила вот какая. Кнез Бодрич не был безусым юнцом или слабовольным правителем. Вот и на сей раз, при получении вести о вторжении эрбинов, кнез не растерялся, не впал в замятню, он был спокоен и собран. И указания кнез давал верные: помимо своей дружины, собрать ополчение всех родов племени рарогов, немедля послать за помощью к соседним племенам – лютичам, лужичанам, поморянам, усилить надзор за Полабьем, делать оружия да брони больше прежнего, укреплять приграничные гарды, строить валы, собирать коней, перегонять стада, запасать продовольствие и фураж. Все решения были правильными и своевременными.

И тут вдруг вся эта магия и Чернобог. Что-то встревожило кнеза – только вот что? Это тоже предстояло выяснить. Да и с вештицей надо было разобраться. Вештица – это была ведьма. Благодаря трудам господ Шпренгера и Инститориса, авторов «Молота ведьм», а также Гоголя и Булгакова, под ведьмами часто подразумевали сексапильных представительниц прекрасной половины человечества с пониженной социальной ответственностью, имевших близкие связи с нечистым и вредящих людям. В праславянской традиции такого не было. Слово «ведьма» имело корень «вед», то есть – знание. Ведьмы знали о мире и о людях более, нежели другие, и само по себе это не было злом. Даже напротив, ведьмы и знахарки пользовались всеобщим уважением, поскольку люди видели приносимую ими пользу.