Вот в этом клубе и прошло наше организационное собрание. Мы, в чём пришли, сидим в зале, а управляющий маячит на сцене. Да и то по виду – чистый артист: молодой, лет, пожалуй, так тридцать пять – тридцать семь, бритый до синевы, на голове волосок к волоску, с проборчиком, белая глаженая рубашка, галстук, чищенные штиблеты, очки. Держится уверенно, с гонорком. Одним словом, хозяин.
Мужики пялятся на него, промеж собой рассуждают: что-то будет. Любопытно всё же.
Тимофей Алексеевич, ну дядя Тимоха, ну наш сосед, помнишь, небось, его, посмеивается: «Всё, мужики, – говорит, – пипец нам настал. Будем мы теперь батрачить на хозяина, как в царские времена».
А Светка Краснухина, вдова (её ты, может, и не упомнишь, но с дочкой её, Варькой, четыре года в одну школу ходил, в одном классе сидел) вразрез ему отвечает: «Ну и что? А в советские времена мы что, не батрачили? Ещё как батрачили! Почище, чем при царе».
Вспомнил? Правда, она теперь для всех не Светка, а Светлана Семёновна, на пары с дочкой в райцентре открыла мини-пекарню, изловчилась баба. Теперь вот снабжает районный центр всякой выпечкой. Ну и нас, сельчан, тоже не обижает. Правда, Варьке её уже тридцать шесть, а мужа как не было, так и нет. Не сватаются к ней мужики. Рожей не вышла. А жаль! Характер-то у неё золотой, добрая девка.
Только это, значит, Светка про советские времена упомянула, ка-ак Василий Иванович взовьётся! «Не марай советскую власть, – кричит, не так чтобы очень громко, но слышно на пять рядов вперёд и назад. – Она вас в люди вывела, образование дала, всё дала». А что «всё», чего-то я не пойму. Ну да не во мне дело. А Василий Иванович, мы его из-за имени-отчества Чапаем зовём, продолжает: «А вы её, как последнюю суку, похоронили. Вот из-за таких, как вы, её и не стало. Вам сколько ни дай, всё мало. При советской власти мы хоть на себя работали, а на хозяина – во! И сейчас не буду. Сдохну, а не пойду!»
Так ведь мы с ним и не спорим. Чего спорить? Себе дороже. Хочет сдохнуть – пусть подыхает. Хоть и не очень верится. Он ведь у нас в колхозные времена секретарём парторганизации был, да так им и остался. Только без самой организации. Как генерал без армии. Ну не принял мужик новую жизнь. Всяко бывает. Я её тоже не очень-то принял, вот только с какой стороны – покуда не разберусь.
А приезжий по сцене похаживает, спокойно так, терпеливо, ждёт, когда все усядутся и замолчат. Светлана Семёновна первой не выдержала, поднялась и своим хрипатым голосом рявкает:
– Мужики, заткнётесь вы, наконец, или нет! Дайте человеку слово!
Мы и заткнулись. А наш артист, как я его называю, повернулся к Светлане Семёновне и так вежливо, но громко говорит:
– Благодарю вас.
Она аж зарделась от гордости.
А он прошёлся по сцене ещё пару раз туда-обратно, дождался, когда окончательно мужики заткнутся, и на полном серьёзе повёл разговор.
–Добрый день, господа! – говорит. – Рад вас видеть в клубе акционерного общества «Синие дали».
Тут уж мы все зашлись, не знаем, как реагировать. Ну какие мы господа – деревенская голь! Чапай наш аж задохнулся, как лёгочный, но удержался, промолчал. А артист между тем продолжает.
– Прежде всего, позвольте представиться. Зовут меня Валентин Павлович Мамушкин, я назначен управляющим нашего акционерного общества со всеми вытекающими из этого правами и обязанностями. Если кто-то сомневается в моих полномочиях, может после собрания подойти, и я покажу ему все правоустанавливающие документы, в том числе и доверенность от акционеров на управление акционерным обществом «Синие дали».
