Всё же невероятно грустно было в последний раз стоять на мостике своего «Нибиру», с которым за полтора года сроднился почти физически. Сзади почтительно помалкивал старпом. Он же тот, кто после отстрела десантной капсулы станет новым капитаном. В принципе, толковый парень. И орбитал любит.
– Камрад Соколов, примите управление!
– Есть принять управление!
Старпом включил соответствующий сигнал. В двигательном отсеке, комнатках водолазов и механиков, а также казарме операторов боевых турелей, установленных на внешних обводах кольца, сработала светозвуковая индикация.
– Вы на отдых, командир?
– Вроде того. Хочу с креветками попрощаться.
Соколов не понимал этого увлечения Штрассла. Но мудро не препятствовал. Ещё в первом полёте Хуберт лично опробовал все рабочие места, имевшиеся на «Нибиру». И больше всего его поразила работа водолазов. Вращающийся тороид с морской водой, планктоном и креветками, не смотря на замкнутый цикл, требовал ручного обслуживания. То любопытные десятиногие умудрялись затереть собой скользящие площадки очистителей, то фильтры заедали или застревали отсечные заслонки. В общем, не смотря на всю умную автоматику обслуживать живую электростанцию приходилось в том числе и вручную. Работы у водолазов было немного, и всю её обычно спокойно выполнял один человек. Но, по правилам, в космосе всё делалось с тройным запасом. И такой же оптимизацией. Каждый из трёх специалистов-подводников работал по второй специальности: один был оператором оборонительной турели, второй инженером двигательного отсека, третий механиком. Сегодня дежурил как раз механик. Все звали его просто Палыч.
– Здравия желаю, камрад оберфельдфебель! – весь экипаж почему-то гордился особым поощрением командира. Педантичного справедливого Штрассла, единственного, кто имел боевой опыт, подчинённые любили. К немалому удивлению австрийца. Он всё ещё подсознательно считал, что его должны упрекать за службу в армии вражеского государства. Но жителям Метрополии, похоже, та давняя война Окраинного мира была мало интересна.
– Стандартный комплект, командир? – Палыч уже вытягивал из шкафчика тонкий эластичный гидрокостюм.
– Нет. Только дыхательную маску. Хочу почувствовать их всем телом.
1990 год, 16 августа. Земля-1. Западная Сибирь
– ¡Arriba! ¡Alerta!! («Подъём! Тревога!!» – на испанском).
Сначала Борис среагировал лишь на интонацию, кубарем скатившись с постели к одежде, но затем дошёл и смысл фразы. Саргенто снова развлекался! Вот только сам он стоял в дверях почти обнажённым. Если не считать узкой полоски грубой дерюги, прикрывавшей старшему космонавту причинное место.
– Отставить одевание! – Инструктор перешёл на русский и бросил Сафонову такой же широкий «ремень». – Боевой выход!
В коридоре обнаружился и Кабо в аналогичном одеянии. Его отрешённый вид даже встревожил подшефного.
– Твой сектор – левая задняя треть!
– Понял!
Хотя как раз понятного-то и не было. У самого здания ждал бронированный антиграв, ощетинившийся турелями автоматических пушек и стволами бластеров. Как только троица голых пилотов запрыгнула внутрь, аппарат вертикально стартовал и присоединился к висевшей в небе эскадрилье. Причём, два звена в ней вообще составляли тяжёлые армейские штурмовики!
«Вот это – точно не шутка!»
На полу десантного отсека уже сидел по-турецки крайне примечательный персонаж, словно явившийся с этнонационального фестиваля – похожий на индейца смуглый, узкоглазый мужчина лет сорока-сорока пяти. Его длинные чёрные волосы, заплетённые в две жидкие косички, спускались на грудь с обеих сторон полукруглой шапочки, отороченной мехом. Тело закрыто чем-то вроде длинного коричневого платья с бахромой снизу. Рядом с «индейцем» лежал большой кожаный бубен и причудливо изогнутый чурбачок колотушки.
