Проглоченные миллионы (сборник) - страница 12

«Неплохо, – умиленно подумал он. – Совсем неплохо. Понятно и талантливо. Себе-то могу признаться, что написано талантливо. И до меня писали, что, мол, каждый человек – творец истории. Но как писали? Писали высокомерно, словно бросая простому человеку объедки с барского стола. Так бросают кости собакам. Так кокетничают продажные шлюхи, а не историки. Я первым волью в реку истории России ручейки жизни зимнегорцев и окрашу эту реку их переживаниями и стремлениями, – Нестор Николаевич смахнул подступившую слезу. – Именно ими, этими звонкими ручейками, а не заплесневелыми рассуждениями профессоров и доцентов, пишущих никому не нужные диссертации, живет река. Река истории Зимнегорска пополнит океан истории человечества».

От избытка чувств Нестору Николаевичу захотелось выпить. Но вот уже три месяца, как он не брал в рот даже пива.

Опустив лоб на ладонь, он задумался.

– Надо найти свой метод познания истории, свой угол зрения на прошлое, настоящее и будущее, под которым видно все, как под микроскопом. Надо уметь просто и достоверно толковать исторические факты, находить их. Но не будешь же следить за действиями каждого человека и записывать в блокнот! На это не хватит ни времени, ни сил. Да и не каждый человек захочет, чтобы за ним следили. Значит, надо предугадать его действия и его жизнь! Но далеко не все люди достойны войти в историю. Например, этот пьяница и бабник Ловцов! Даже упоминание о нем испоганит анналы истории, и их придется проветривать и опрыскивать дезодорантом, как опрыскивают туалет. Забудем о ничтожествах и начнем беспристрастно анализировать подходы к изучению истории как науки, без всякого субъективизма и волюнтаризма. Что является результатом жизни человека? То, что он сделал. Один строит дома, другой лечит людей, третий выращивает хлеб. Дело – это след, который человек оставляет на земле и который является частичкой истории. Надо найти индикатор, лакмусовую бумажку, отпечаток, матрицу, найти то, что отражает вклад каждого человека в историю, и суммировать его. Тут нужен индивидуальный коэффициент вклада человека в историю, чтобы сравнить каждого с каждым. Некий аршин, которым можно было бы измерить всех. А для этого надо глубоко смотреть и ясно видеть не только прошлое с настоящим, но и будущее. Нужен неординарный подход. Это тебе не раскапывать черепки или листать пыльные книги в архивах. Черепки и книги никуда не исчезнут. А вот момент истории исчезает, как эхо, как дым, как запах, все меняется на глазах, и нельзя упускать ничего из происходящего. «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» – сказал Гете. Это он, конечно, не совсем грамотно выразился, но, надо признать, эффектно. История – это не черепки и истлевшие кости, это живая кровь! Пульсирующая, клокочущая и пенящаяся. Но не все люди двигают историю вперед. Некоторые ее тормозят, а иные и вообще тянут назад! Тот же бабник Ловцов, например. И чем меньше людей города Зимнегорска являются творцами истории, тем меньший коэффициент участия в историческом процессе у среднего жителя. Ясно и понятно! Недаром говорят, что все гениальное – просто. О гениальности говорить рановато, но что скажут некоторые так называемые «историки» после выхода моей книги в свет? А? Как запляшут все эти копатели черепков, искатели берестяных грамот и «окаменевшего говна», как писал Маяковский? Что они запоют, прочитав мою монографию по истории Зимнегорска, подкрепленную прогнозами на будущее? Предсказания оставим фокусникам, а вот прогнозы и предвидение – это удел истинных историков. Но где же найти аршин, общий для всех? Что уравнивает всех пред ликом беспристрастной Истории? Что? – Нестор Николаевич встал из-за стола и подошел к окну. Мимо пятиэтажного дома, где жил Нестор Николаевич, проносились машины. Грузовики, «жигули», новые и подержанные иномарки, автобусы. Они ехали как бы ниоткуда в никуда. Но по внешнему виду машин можно было предположить, кто в них едет. Вот, например, этот ухоженный «лексус» с серебристыми дисками в колесах точно принадлежит человеку состоятельному, а за рулем вот этого забрызганного грязью блекло-голубого «жигуленка» наверняка сидит неудачник. В дребезжащем автобусе люди едут в соседний поселок на работу, потому, что у них нет собственных машин. Что-то за всем этим кроется! Но что? И тут Нестора Николаевича осенило. В его голове стал смутно очерчиваться новый метод изучения истории. Метод революционный. Как и все новое, он, конечно же, вызовет неприязнь, неприятие, критику, отторжение и нападки так называемых ученых. Они, как щитом, прикрываясь заплесневевшими, проржавевшими и прогнившими диссертациями, пойдут на него гурьбой, ибо все новое им – как быку красная тряпка. Но он не сдастся, он выстоит, как выстояли Галилей, Бруно и сосед по дому герой социалистического труда Матвей Горобец. Нестор Николаевич подошел к полкам с книгами, любовно провел пальцами по шершавым переплетам. Но переплеты молчали. Листать книги он не стал. Исторические методы, использованные при написании этих книг, ему не подходили. Методы давно и безвозвратно устарели, пережили себя. Он должен изучать и прогнозировать историю собственным методом. И, как все гениальное, этот метод родился из безграмотности, тупости и отсталости. Родился в творческих муках.