Одиноко стоит, тихо плачет осина,
Возле поля, где ветер гуляет.
И тоска у нее, как трясина,
Тянет вниз, и печаль потопляет.
Рядом росли молодки березки,
Как девицы кудрявые, славные,
Стройные ножки, в ушках сережки,
Непросто девицы – очарованье!
Пышные, сочные листья у кроны,
Светились как цвет переливом.
Ветерок нежно ласкал их влюбленный,
Был зачарован этим он дивом.
Но в день, ясного солнца, румяного,
Теплого ветра, что игрался
С березкой, ласково баловал,
Голос и топот людской вдруг раздался.
Три мужика и баба пузатая,
Шли с топором как разбойники.
Винишком несло, словно падалью,
Дым табака, выпуская сквозь бороду.
Березки испуганы, ветер шумит,
Трепещет осина листочками.
Топор ствол березок мозжит,
Сок словно кровь реками, строчками.
Плачет осина, ветер бушует,
Люди же ржут словно черти.
Веточки, как пальчики нежные,
Рубит топор, солнце меркнет.
Пьянь, да удаль городского народа,
Не ценящих ни красоту,
Ни саму мать-природу,
Только бы радость получить самому.
Так и березки девицы славные,
Были погублены просто за то,
Что захотелось попариться в бане,
Этим пьяным, бессовестным «кое-кто».
А рядом сосна-инвалид, рыдает,
Плачет и стонет печально.
Когда-то и ее точно так,
Порубали.
На дрова для костра, быстро,
Нахально.
Приехали с города, шумной гурьбой,
На полянке пикник с костерком.
Хворост, он для них никакой,
Вот и взяли руки сосны на излом.
После бутылки, мусор и грязь,
Бросили тут же и костер не тушили.
Ну, ведь не люди, а настоящая… да с
Лучше б дома так жили.
А возле щавеля лесного,
Что радовал кислинкой своей,
С пышной, богатой листвой,
Свалка, помойка теперь.
Ну не приучены, те, что
Воспитаны городом, наглые
