– Молчи, тварь! Не надо считать всех дураками. Короче, даю тебе два часа. А дальше я не контролирую. Все!
– Вы же знаете, что мне некуда идти.
– Бесполезно. Ровно через два часа. Ты что думаешь? Что нас можно вот так просто обвести вокруг пальца. Я не пойму, ты что, считаешь себя самым умным, а зря. Заработал, поделись. А ты как думаешь? – говорящий обратился к одному из своих, и тот, видимо, согласно кивнул головой. – Вот видишь, никто с тобой не согласен. Странно, деньги были, и вдруг их нет. Интересно, куда они делись. Надо работать по-честному, это мне еще отец говорил. А ты все норовишь отмазаться. Это неправильно. Мы же не забираем у тебя последнее.
– Почему несколько дней нельзя подождать?
– А потому!
– Но всему должно быть объяснение.
– Вот з…бал! Я что, нанялся на твои вопросы отвечать. Хорошо, отвечу… Потому что… – сиплый, видимо, не смог подобрать нормальных слов, –… потому что в этом деле вырисовывается босый х…й. Ты уже два месяца е…шь нам мозги. Извини, братан, сегодня или все будет прощено, или за все воздастся. Такой вот выдался день. У тебя есть время один час пятьдесят пять минут.
Опять послышались удары.
– Не нравится ему, б…ь такая.
– Я вас прошу, перестаньте, я вас умоляю. Это же и ваше кафе.
– Это теперь только наше кафе.
– Я вас умоляю!
– Ты ошибся, ты очень сильно ошибся… Вот тебе, сука. Убью нах…й. Ты милый еще ничего не видел в этой жизни.
– Я знаю. Извините, пожалуйста. Не надо бить. Умоляю.
– Ах ты б…ь! Ведь ты знал, что будет двадцать третьего. Ребятам нужны деньги, ведь сегодня праздник. Понимаешь ты, сука, праздник. Надо купить водовки, б…дей пригласить. А ты нам подачку суешь? Нехорошо! Так, значит, по-хорошему мы договориться не можем. Что ж, будет по-плохому. Через один час пятьдесят минут. Только попробуй слинять. Из-под земли достанем. А теперь налей нам в честь праздника.
В кабинет Сева вернулся весь в крови. У него был разбит нос и губа. Он грузно опустился в кресло и заплакал.
– Я больше так не могу… У меня ничего не получается…
– Откуда взялось это дерьмо?
– Оттуда! Из бешеной матрешки. С рылом вместо лица, – Сева грустно улыбнулся собственной шутке. – Знаешь, сколько я плачу за крышу? Пятнадцать процентов с оборота. Без гарантий. Пришли трое. Вначале речь шла о пятистах баксах в месяц. Ну и пошло, поехало. Недавно дал деньги на учебу сыну смотрящего. Сынок у него, я тебе скажу… Шляется по клубам, наркоманит, хочет работать в КГБ.
– Вот что! Уезжай. Вали в свою Грецию, туда, где чисто и тепло. Я продам твой бизнес, обещаю не продешевить. Эти гады сами его и купят.
Сева размазал кровь по отекшему лицу.
– Осталось полтора часа. Я не знаю, где достать деньги.
– Не надо ничего доставать. Теперь мой выход.
– Что ты собираешься им сказать? – Сева задрожал, как осиновый лист.
– Этого никогда не знаешь наперед. Я, может, вообще ничего не скажу. Только погляжу на них.
– Этих на испуг не возьмешь. Не стоит рисковать.
– Нет такого стоящего дела, из-за которого не пришлось бы рискнуть.
Виктор встал в проем дверей и принялся рассматривать сидящих за столом. Их было трое. Один – высокий с покатыми бугристыми плечами, выпирающими из-под рубашки, с одеревеневшим непроницаемым взглядом. Его он сразу окрестил Циклопом. Второй – качок-коротышка, с лицом, напоминающим задницу откормленной свиньи. На узкий лоб сползала рыжая челка. Хряк. Третий – среднего роста, сухой, голова полностью обрита, изгиб густых усов к углам рта, и скулы, как голая кость. Дракула.
