Ной со смехом подхватил жену на руки. «Я вижу, что моя Таисмет уже стала великой Ма-ке-Ра и теперь принадлежит не только мне, но и всему Египту». Он стал кружить по комнате. Таисмет прижалась губами к его шее. Он кинул ее на кровать и поднес светильник. Она опустила веки и, глядя прямо перед собой, изобразила на лице некое подобие улыбки.
– Что случилось?
– Я отвыкла от тебя.
Ной ударил ногой в металлический диск, и на звон явилась рабыня.
– Вина!
Рабыня удалилась и через минуту вернулась, держа в руках два яшмовых кубка. Пригубив из каждого, она поставила их на маленький столик. Таисмет бросила на нее свирепый взгляд и жестом отослала прочь. Потом повернулась к мужу: «Разве дочери нубийских вождей не приветствовали твой лик, не целовали землю под твоими ногами и не простирались на животе перед тобой? Я больше не хочу видеть ее на нашем ложе». Ной улыбнулся. «Даже Осирис нарушал верность Исиде». Таисмет погладила Ноя по щеке, потом провела рукой по его задубевшему от солнца и ветра лицу, сильному натренированному телу, в котором не было ни капли жира, и ласково сказала: «Не будем сердить Хатхор, даровавшую нам здоровье и красоту». Ной схватил жену за плечи. «Я же не спрашиваю тебя, с кем ты предавалась любви эти три года». Таисмет выдержала его взгляд, но ее тело чуть напряглось. «Я могу признаться только в том, что ездила в Абидос и ходила с подругами к небесной царице любви. Ты же знаешь, что это угодно богам».
– И что же ты там делала?
– Мы молились богам, а потом бежали обнаженные под яркой высокой луной, в молчании ночи.
– И дальше?
– Мы ждали прикосновения Исет.
Ной презрительно скривил губы:
– А вместо нее вас облапали похотливые сынки номовой знати. Знаю я эти ваши игры.
– Не напрасно ли ты смеешься? – сурово сказала Таисмет и невольно сжала ладонь между бедрами. – Откуда у тебя это презрение к древним обрядам? Неужели ты думаешь, что я служу в храме на низшей ступени и отдаюсь каждому встречному? Я допущена к таинствам и достаточно образованна, чтобы не терять при этом голову, – сказала она сердито. – Я унаследовала гордость матери и смелость отца. Тебе нечего беспокоиться. Мы бежали навстречу свежему ветру, раскинув руки, и казалось, еще миг – и весь мир растворится в лунном свете.
– Раскинув руки или ноги?
– Нет, ты совершенно одичал в пустынях Куша.
Ной рассмеялся.
– Я так и знал, что женился на храмовой блуднице. Не знаю, что происходит у вас в Абидосе, но по ту сторону моря женщины жертвуют свое тело другой богине любви, не помню, как ее звали. Когда я плавал в Библ, то видел много женщин, занимающихся блудом в пользу алтаря. И еще я был свидетелем обряда «священного брака», на который съехались женщины со всего света. Это были не любовные игры, а разнузданная оргия, не поддающаяся описанию. Тамошние жрицы вытворяли такое…
Таисмет хотела что-то ответить, но Ной навалился на нее всей тяжестью своего тела, зарылся лицом в ее волосы и сбил дыхание. Когда он возвращался из военных походов, то буквально разрывал ее на части. Она заставила его перевернуться на спину и с размаху воткнула в себя, подавшись сначала вперед, а потом резко откинувшись назад, подставив лицо свету луны.
После трех лет походной жизни Ной не мог долго находиться в помещении, и, подхватив жену на руки, вынес ее на террасу. Фонари потухли, и в лукавых глазах Таисмет отражался только свет восходящей луны.
