Прогулки с Чарой. Из жизни неправильного пуделя - страница 3

Наткнулись на птицу неизвестной нам породы. Она лежала на снегу, раскинув крылья. Я тронул ее – зашевелилась. Подняли, отнесли в подъезд, положили на подоконник. Обратно пойдем – заберем. Может, выходим. А пошли – нет на том месте птички. Форточка открыта. Улетела. Во как! И вспомнился, как это со мной нередко водится, «аналогичный случай». 1982 год, Центральная Атлантика, авианосный крейсер «Киев». На шкафут, на растянутый брезент, падает птица с растопыренными, почти голыми, без перьев, крыльями. Истекает кровью. Кто-то из боцманских прибирает ее к рукам. Птичка крупная, костистая. Еле жива. Только открывает и закрывает клюв. Мы подходим с лейтенантом Олегом Белевитиным. Он говорит матросу: «Неси за мной». Идем в медблок. Там доктор берет океанского бродягу и начинает над ним колдовать. Сидим в предбаннике. Открывается дверь, заходит начпо бригады – старший на борту. У него желудок больной. Спрашивает – занят? Ага, и честно поясняем, птицу чинит. Капитан первого ранга садится с нами и молчит. Через неделю Карлуша, так назвали птичку, уже жрал за обе щеки и был любимцем боцкоманды. Док сказал – молодой альбатросик. Когда вошли в Средиземку, он как-то незаметно улепетнул от нас. Да, вот, вроде, была холоднющая война. И я в самом что ни на есть центре этой войны. Но вокруг меня были нормальные, добрые парни. Никакой ненависти к кому бы то ни было, тем более к животным, я на этом могучем орудии убийства не встречал… Прошли годы. Нет уже моего друга Олега Белевитина. Нет того капитана первого ранга, умер сразу по возвращению в Североморск. Да и многих уже нет на этом свете. А Карлуша, наверное, все еще парит над Атлантикой. Альбатросы из всех морских птиц непревзойденные долгожители. Парит и высматривает под крылом огромадную посудину. С добрыми ребятами. И не находит.

«Ага, ага, даже так?» Доктор, не отрываясь от заполнения какого-то толстого журнала, поддерживал мой рассказ о самочувствии Чары немногословно, но доброжелательно. Нас привела к этому Айболиту небольшая ранка на задней лапе, образовавшаяся от рассыпанной по тротуарам соли. Ничего страшного, но лучше перестраховаться. «Интересно, интересно…» – это доктор. А я – подхватываюсь и рассказываю про другие случаи хромоты, хрипоты и прочей меланхолии скучающей в углу Чары. Консультация платная, деньги внесены, чего же теряться. И доктор такой внимательный попался. Поддакивает: «Да, знаете, бывает, да, да…». Я разворачиваю картину реабилитации. Доктор кивает головой: «Можно и так… Попробуйте…». Отчаявшись разговорить эскулапа, выдумываю, что в Израиле такие ранки исцеляют за один сеанс ультрафиолетовым лучом. «Да ладно?» Удивил. Доктор впервые оторвался от писанины. Посмотрел на меня секунду и тут же вернулся к прежнему занятию. Покинули клинику мы в добром расположении духа. Правда, доктор хоть и осмотрел ранку, но почему-то не обработал, как ожидалось. Да ладно, сами не безрукие. К тому же у нас есть чудная меховая обувка. Зато получили консультацию квалифицированного медика. За какие-то две тысячи.

Пса породы ка-де-бо зовут Локо. Он ходит в зелено-красном свитере зимой, а летом в шейном платочке того же колера. Этого грозного парня выгуливает десятиклассник Слава и четверо его друзей. Они шествуют плотной группой и редко кому уступают дорогу. Нам с Чарой с некоторых пор уступают. Было это в прошлом году. Повстречались мы с фанатами «Локомотива» на узкой дорожке в сквере. Их построение – с Локо впереди и свитой по бокам – ровный, уверенный ход, поднятые головы, их, как бы скользящие поверх суетного мира, взгляды – все говорило о том, что судьба наградила нас встречей с избранными. И тут бы, как все, соскользнуть на обочину, принять позу восхищенного смирения, да только моя Чара вдруг рванула к Локо и лизнула его в нос. Могучий пес от такого, как бы сказать, «здрасьте вам», так и присел, словно мертвой рукой обнесенный. Чарка же еще чуток попрыгала на его широкую грудь и побежала дальше. Вслед за ней, сквозь расступившуюся свиту проследовал и я. Можно сказать, дуриком проскочил. Так обрели мы с Чарой высокое право переть напролом при встрече с высокочтимым Локо и его свитой. Причем пес, едва завидев Чару, садится поудобнее, предвкушая, но напрасно – ветреная пуделиха моя больше безешки не раздает. Пробегает мимо, даже взглядом не одаривая.