– Спасибо, – сказал я. – Ты такая добрая. Так умеешь сказать приятное.
– Обиделся? – удивилась она. – Я думала, это комплимент… Знал бы ты, на кого похож в самом деле!
– На кого?
– Не скажу.
– Ага, – догадался я, – потому что добрая.
– Вот видишь, ты все понял. А как тебе их экстрасекс? Я знаю, это такая толстая бабища, снимает апартаменты под офис вон там, через дорогу. Меня тоже хотела заполучить в клиентки, с ходу обнаружила во мне жар тела и некую эманацию…
– Что такое эманация? – спросил я.
Она улыбнулась загадочно.
– Это некое… эфирное или потустороннее нечто, что облекает наше тело. «Я вижу, – как она говорит, – некое дрожание вокруг вашего тела, как будто горячий воздух вокруг горячего слитка металла. Несомненно, это Знак Свыше, это некий Зов! Возможно, некие космические силы»…
Она еще некоторое время говорила какую-то хрень, хитро посматривала на меня черными как маслины глазами, а когда мы оказались на улице, сообщила:
– Ну как тебе?.. Да знаю, что халтура, но ты знаешь, какие она бабки заколачивает?.. Уже трехкомнатную квартиру купила, от родителей съехала!.. На днях «мерс» приобрела, теперь на права старается сдать…
– Потусторонние силы не помогают? – поддразнил я. – Эх, где бы нам найти такую же шару!..
– Да, – вздохнула она, – все как-то крутятся, зарабатывают. А тут хоть на панель иди…
Я оглядел ее критически.
– На панель?.. Не годишься.
Она обиделась.
– Что у меня не так?.. Сиськи маленькие? Или жопа холодная?
– Да все в порядке, – успокоил я, – и жопой твоей все довольны… насколько слышу в курилке. Только ты москвичка, а места на панели заняты гастарбайтершами. Ты не пойдешь за те гроши. Избалованная потому что. Я тоже избалованный, не иду же дороги асфальтировать или дома строить? Как видишь, пристроился курьером по доставке спортивного питания.
– Самокритичный, – отметила она. – Хорошо.
– Чем?
– Много не запрашиваешь. Другие себя вообще принцами мнят. С такими ценниками ходят!
Я обиделся:
– Ты как на базаре меня покупаешь! Еще за вымя пощупай.
Она прищурилась.
– А в самом деле… где у тебя, говоришь, вымя… Гм, предположим, что ты коза…
Я пугливо оглянулся по сторонам, не видят ли, что меня щупают, мы, мужчины, при всем бесстыдстве оказались в этом мире стеснительнее женщин.
– Эй-эй, – сказал я предостерегающе, – я еще цену не назвал, а ты уже так по-хозяйски!
– Должна же я знать, что покупаю, – промурлыкала она.
– А я не продаюсь, – сказал я.
Она широко раскрыла глаза.
– В самом деле?
Я ощутил, что в самом деле ляпнул какую-то высокопарность в нашем рыночном обществе, будто в дешевом кино, сейчас бы еще о служении Отечеству и нравственности, но теперь что делать, надо играть до конца, сказал строго:
– Я стою доpого, особенно в одежде.
– Ух ты!
– Вот такие мы, скифы, – добавил я зачем-то.
Она наморщила носик.
– Ах да, скифы… Старые или новые?
– Старые, но упдайтенные, – пояснил я. – Ладно, Наташка, тебе хорошо трепаться, а у меня рюкзак не только на спине, но и на голове. Увидимся!
Остаток дня тянулся мучительно медленно. Мама пришла с работы рано, я не успел поэкспериментировать всласть, только начал, и хотя приволокла для проверки большую стопку школьных тетрадок, явно контрольных сочинений, все равно есть шанс, что внезапно вздумает зайти ко мне в комнату с каким-нибудь вопросом.
Зато, едва наступила ночь, я выбрался из постели и, сунув голову в стену, снова с чувством страха и восторга рассматривал трубы, провода, кабели. Странное ощущение, словно зрю трехмерную модель на компьютере, где сама стена в сером, а коммуникации цветные: водопроводные – голубые, силовые кабели – красные, телефонные провода – оранжевые. Арматура внутри стен проступает ровными коричневыми штрихами, похожая на частую гребенку, которой великаны расчесывают таких же великанских коней.
