Проигравшие победители. Русские генералы - страница 6

Важной качественной информацией о противнике являлась его национальная принадлежность, по которой можно было судить о «моральной упругости войск» – кровавых потерях, после которых войска неспособны к победе. Н. Н. Головин приводит данные, по которым для XIX в. этот показатель был в среднем 25 %, при этом русские войска побеждали в сражениях, имея потери до 43 % (Цорндорф), итальянская армия терпела поражения, теряя иногда менее 2 % (сражения у Кустонцы – 1,2 %, у Санта-Лючия – 2 % и т. д.).

Кроме количественных и качественных данных о противнике, получаемых по вышеперечисленным информационным каналам (по возможности в объеме, приближенном к своим войскам), учету и анализу подлежали:

● политическое положение в стране противника;

● отношение к войне различных социальных слоев населения, политических партий и других общественных организаций;

● качественный состав гражданского населения на театре военных действий с точки зрения их вероятных действий при наступлении наших войск и др.

К. Клаузевиц отмечал, что анализ имеющейся информации следовало проводить настолько, насколько ее приходилось принимать во внимание при применении, так как настоящая, неприкрашенная обстановка, действительное физическое и моральное состояние войск – решительные коэффициенты, «которые в своей сумме определяют боевую эффективность армий, их способность выполнения операции».

Следующей управленческой функцией в деятельности военачальника было принятие решения. Для любого человека это определенный волевой акт, связанный с сомнениями в конечном итоге, вызванными своими действиями. Для офицера принятие решения в ходе ведения боевых действий является волевым актом в гораздо большей степени, так как связано с жизнью и смертью подчиненных людей. Для военачальника это представляет еще большую проблему, так как его решение определяет жизнь и смерть десятков и сотен тысяч людей, а в целом и исход операции или военной кампании. Военачальник в ходе оценки обстановки, используя аналитические и синтетические свойства своего мышления, абстрагируется от второстепенных данных обстановки, выделяя главное, решающее условие.

Решение – это прежде всего выбор между действием или бездействием, а потом уже между вариантами решений. Природа войны не позволяет принимать решения в тот момент, когда вся обстановка станет полностью известна, достоверна. Следовательно, полководец, останавливаясь на определенном варианте действий, всегда в известной степени рискует.

Принятое военачальником решение оформлялось в виде приказов, директив, приказаний и передавалось в войска, являясь третьей функцией управления. Последняя функция имеет чисто техническую особенность, требующую «специальных познаний и большого практического навыка для выполнения ее в кратчайший срок и в наиболее совершенных, т. е. наиболее рельефно, ярко и четко передающих идею командира, формах для передачи ее в войска». Эту функцию выполняли офицеры соответствующих штабов, оформляя решения военачальника в оперативные документы, имевшие различные формы. Было бы ошибкой считать, что к данной функции управления военачальник не имеет отношения. Он, разгруженный штабом от техники работы передачи своего решения, может и должен сосредоточить свое внимание на том, чтобы дух приказа точно выражал идею его решения.

Уже древние византийцы понимали, что для успешной полководческой деятельности высшим офицерам чисто военных знаний не достаточно. По их мнению, были необходимы определенная литературная образованность, знание языков (латинского и персидского), знакомство с другими народами. «Византийский стратиг был исключительным офицером, знакомым с чужеземными народами… администратором… умело использовавшим добродетели, присущие его народу, благочестивым, как священник, проницательным, как полицейский, отлично контролирующим себя и очень популярным, словом – превосходным политиком».