– Так не годится! Я сейчас ледяной водой тебя оболью, – возмутилась она.
Насте было всего семь, и она отличалась от большинства детей и взрослых тем, что во всем любила порядок и терпеть не могла, когда планы уже были выстроены, расписание составлено, но кто-то вдруг решался всё нарушить или изменить, не предупредив её при этом заранее. В то время как девочка наводила красоту вокруг себя, ее ровесницы предпочитали уделять внимание собственному внешнему виду. Настю же особо не волновали ни стильные платья, ни модные прически. Зато она всегда имела при себе мокрую тряпку, которую таскала в старых мужских штанах. Если девочка и наряжалась, то только в черное: такую одежду можно заляпать, чтобы никто не заметил, а вот более яркие предметы одежды – нельзя. В доме ее уважали все, кроме, конечно же, деда. Хоть тот и ценил Настин труд, терпеть не мог её разговоры с Машей. «Одна заражает другую», – бормотал он, стоило ему застать сестер за общением. А с тех пор, как Александр Валерьевич сблизился с Пашей, девочки все чаще уделяли время друг другу и, разумеется, обсуждали этот необычный дуэт представителей двух совершенно отличных поколений. Маша не скрывала от сестры, что немного завидует брату, поскольку считает, что ни в чем ему не уступает. Она часто обижалась на старика, да и вовсе находилась в своего рода войне с ним. Настю же совсем не беспокоили ни мысли, ни слова, ни отношение деда. В силу юного возраста она не понимала и не хотела понимать его философию. Ее заботили вещи куда более простые, и Маша всегда знала, как ей помочь и что посоветовать. Что касается Паши, то он особо не общался с младшей сестрой: как и он, она была человеком довольно замкнутым, так что, в отличие от своей прямолинейной и открытой сестры, не могла начать долгий захватывающий разговор. И все же этим утром отношения Паши и Насти были не такими уж и холодными:
– Уже иду! – крикнул мальчик, одевшись.
– Глаза-то открой, – сказала Настя, увидев, что её брат спит на ходу. Тот принялся усиленно тереть свои очи и собирался было что-то сказать, но споткнулся на ровном месте и чуть не упал – к счастью, его поймала сестра.
– Я в норме, спасибо.
– И не испугался?
– Нет, совсем нет, пошли уже.
Спустя несколько мгновений они стояли у большой позолоченной сосновой двери, за которой обитал дед. Паша хотел было войти внутрь, но Настя остановила его, достала из кармана тряпку и протерла ручку, к которой уже во всю тянулась рука ее брата. «Теперь можно», – сказала она, и они вошли в небольшую, но высокую комнату. Несмотря на то что полки стоявших у стен шкафов были в пыли, а на стульях и столе была разбросана одежда, кровать, стоявшую у окна, дед заправил. Обычно он этого не делал, поскольку считал, что таким образом в любой момент сможет лечь и вздремнуть.
– Ты убираешься ближе к окну, а я – к двери. Разделим где-то тут, – произнесла Настя, намочив пол примерно на середине комнаты.
Паша приступил к работе с увлечением. Сначала он просто протирал полки, но позже принялся рассматривать лежавшие на них книги. Дед любил старые триллеры, выпускавшиеся ещё в годы его молодости.
– М-да, ничего интересного, – расстроился мальчик, не найдя на полках ничего большего.
– А что ты ждал? Клад какой-нибудь? Вот, держи швабру и мой полы, – скомандовала Настя, протянув Паше палку, к одному из концов которой была привязана старая разорванная одежда.
