– Нет ещё. Через час. Видишь, курицу размораживаю.
– А котлеты?.. Ещё вчера гора была.
– Вчера была, а сегодня уже нет. Витька с Сашкой все перетаскали.
– Вот же проглоты. Зачем ты им дала?
– Так мы же не знали, что к нам гости нагрянут… из кустов. – Зинаида отложила альбом и тяжело поднялась. Подойдя к дочери, чуть слышно буркнула: – Ты зачем это в дом привела?
– Он голодный, мам.
Зинаида снова посмотрела на полуголого парня.
– Надо его назад вернуть, пока он чего-нибудь не натворил.
– Тихий вроде… и жалкий. Покормить его надо.
– Дай ему печенья и чай сделай, а я пойду братьёв твоих кликну, пусть отведут его туда, откуда пришёл.
Зинаида пошаркала разношенными тапочками из кухни на задний двор, где, привалившись к деревянному плетню, курили, перемежая затяжки с отборным матом, сыновья. Рядом на земле валялся разобранный мопед.
– Ну и чё мы теперь Лёвке скажем? – Сашка пнул лежащее у ног колесо.
– Ну чё-чё… Несчастный случай, чё… Кабы не кошка…
– Кабы ты перед девками не выпендривался…
– Да ладно тебе, – Витька загасил бычок об забор и плюнул в сторону мопеда. – Чего-нибудь придумаю…
– Эй, вы чего там расселись, совсем плетень доломаете. – Зинаида сошла с крыльца и направилась к сыновьям.
– Чего ты, мать, бурчишь? Сами доломаем, сами и починим, – откликнулся Сашка, отлепившись от плетня.
– Да уж, вы почините… – буркнула мать, глядя на разбитый мопед. – Вы только ломать мастера.
– Мать, не начинай, а… – поморщился Витька. – И так тошно.
– Тошно тебе? – Зинаида упёрла руки в бока. – Чей мопед раскурочили?
– Лёвкин. – Сашка присел, приподнял выгнутое дугой колесо. – Покататься взяли… И покатались.
– Ох-ма! – Зинаида схватилась за голову. – Сами хоть целы?
– Угу, – кивнул Витька, прикрывая рукой рваную штанину. – Если бы не кошка-паразитка. Прямо под колёса кинулась. Пришлось вильнуть, чтоб животинку не убить, – врал Витька, зная любовь матери к кошкам.
– Кошку убить, беду навлечь, – вздохнула Зинаида. – Только как же теперь с Лёвушкой рассчитываться будем?
– Да ладно тебе, мать… – Витька достал из пачки следующую сигарету, дунул в кончик.
– Всё тебе «да ладно». Дорого мне ваши проказы обходятся. Я деньги не печатаю, посмотри на руки мои, – Зинаида протянула красные морщинистые руки. – Вот чего мне это стоит. А я уже немолода, сил уже нет коров за цицки дёргать. Вчерась последнюю чашку из сервиза разбила. Не держат руки… не держат, – заплакала Зинаида.
– Ну ма, ну не плачь, – Витька смял сигарету и обнял мать за плечи. – Я с Лёвкой перетру, как-нибудь вопрос решим и без денег. Во! Женим его на Ильке…
– Чего?! – Зинаида откинула руку сына.
– А чё?! Он давно на неё глаз положил. Думаешь, чего это он нам мопед дал… просто так? Нет. Подлизывается, задружиться хочет, чтоб поближе к Ильке подобраться. Уж я-то эти дела знаю. В женихи набивается.
– Точно! – Зинаида утёрла глаза передником. – Иля!
Витька оторопело посмотрел на мать. Он-то говорил в шутку, не рассчитывая, что мать сразу подхватит. Про «жениться» так просто ляпнул…
– Там, Иля, чокнутого привела. Сбежал, похоже. Надо его назад в дурдом отвести. Так что берите его под ручки и ведите в психушку, пока у него обострение не началось.
– Ну, мать…
– Не нукайте. Ноги в руки и шагом марш, иначе без обеда останетесь. Илька ему там все печенья скормила, как бы он к курице не подобрался, им ведь, больным, всё равно, что сырая, что варёная.
