Людвиг побагровел, схватил тщедушного человечка за грудки и прорычал:
– Достаточно! Осмотрели голову, теперь осмотрите тело!
– Сейчас-сейчас… – пролепетал Герман, промокая ватой макушку графа. – Раздевайтесь.
Людвиг медленно отцепил шпагу, покорно вытащил руки из рукавов камзола и задрал белую окровавленную рубашку. Кровь на ране уже почти запеклась, но еще выделялась.
– Так… Ой, и здесь тоже прекрасно! Внутренние органы не задеты. Сейчас мы обработаем, сейчас мы занозы удалим! – Герман вооружился небольшой иголкой.
– Ох… – Людвиг поморщился, чувствуя на теле холодные пальцы лекаря.
– Терпение, терпение… Вы ведь, граф, а, кто его знает, может быть, и будущий госуда… – Герман сам не заметил, как стал заговариваться.
– Чего-чего?
– Терпите, Людвиг! Графу, тем более, королевской крови положено быть терпеливым и выносливым! – лекарь продолжал ковыряться в боку.
– Ох… Вы закончили? Ох…
– Сейчас-сейчас… Еще маленькая занозочка… Это надо удалить, это может загноиться… Сейчас-сейчас…
– Достаточно! – Людвиг дернулся, и Герман, орудовавший иголкой, непроизвольно ткнул ее в живот «больного». Кровь обильно полилась на одежду.
– Ах, простите…
– Да ты убьешь меня, каннибал! – Людвиг резко встал, толкнул незадачливого лекаря, и тот чуть не упал. Граф вырвал из рук Германа ткань, пропитанную раствором, и сам протер себе бок и окровавленный живот.
– Ах, простите, милорд… – жалобно произнес лекарь, – Мне послать за прислугой? Вам принесут чистую рубашку.
– Не надо! – рявкнул Людвиг, теряя всякое терпение. Он уже получил помощь и узнал все, что хотел. Граф быстро заправил рубаху в штаны, надел камзол и потянулся за шпагой.
– Стойте, я применю лечебную магию…
– Хватит! – граф уже полностью оделся и быстрым шагом вышел из комнаты, не обращая внимания на заискивающего перед ним Германа.
Людвиг еще не успел закрыть за собой дверь, как услышал очень тихий, едва различимый шепот: «Что творится, святая Виселица! Людвиг… А Карл, бедный, бедный Карл! Что же с нами будет?..»
Королевский дворец между тем жил своей жизнью. Из парадного зала все еще слышались праздничные песни, звон посуды и людской хохот. На сторожевой башне шептались стражники, иногда кашляя и шурша одеждами. Людвиг прекрасно знал, что они там, хотя и на службе, втихаря потягивают вино и травят скабрезные анекдоты. А кто их будет сегодня проверять? Старшие офицеры на королевском пиру, а младшие наверняка сидят в караульной, режутся в карты и тоже пьют. Сегодня все пьют. Только, возможно, для короля этот пир – последний!
Людвиг преодолел еще две небольших залы, и тут до его слуха долетел отдаленный скрежет стали. Граф ускорился и вскоре вышел к небольшому портику у королевской оранжереи…
– Нет, вы ответите за все! – послышался возбужденный окрик. Людвиг узнал голос Эдуарда, сбавил шаг, затаился за массивной колонной и осторожно выглянул наружу.
В узком проходе отчаянно фехтовали на шпагах Робер и Эдуард. Они обменивались ударами и репликами, вальсируя на шахматных каменных плитах. Там же, на полу лежали наспех сброшенные плащи.
«Безумец! Я же ему указал на младшего Карла, почему он сцепился с Робером? Впрочем, если мой старший братец не выйдет живым из этого поединка, то дорога к Проклятому трону станет немного свободнее!».
Людвиг вспомнил, что Эдуарду с детства не нравился Робер. Этому фигляру и виршеписцу всегда и все давалось легко: учеба в академии, полезные знакомства, женщины… На каждой столичной улице с легкостью обнаруживался хотя бы один дом, где Робер мимоходом мог выпить с другом или провести ночь с женщиной. Молодой маг Огня имел огромное количество приятелей и поклонниц еще и благодаря своим стихам. Самому младшему, Эдуарду, всегда было завидно, ибо он сам пользовался скромным успехом у дам, чаще наведываясь только на аллею Любви…
