– Спасибо! – крикнул он, обернувшись, и скрылся в квартире.
«Ни фига себе», – подумал Генка. – «Может, он жулик?»
– Где же соседи? – в комнату вошла мама, на ходу снимая фартук.
– Только один. Представляешь, он вышел на балкон и …
– Опять этот ненормальный! Никогда, никогда не впускай его в квартиру. Он в конце концов разобьется. Что я тогда скажу Ольге Афанасьевне?
– Так ты его знаешь?
– Это Кирюша. Между прочим, аспирант. Закончил тот самый факультет, на котором теперь учишься ты. Его мама работает врачом в нашей больнице.
– Не беспокойся, он не разбился, – Генка повернулся и ушел в свою комнату.
Толстый том «Введения в темпорологию» навевал тоску. Генка честно принялся читать, старательно вникая в схемы и стараясь запомнить формулы. Но результат получился ниже среднего. За полтора часа он одолел одну главу из тридцати пяти. Мама ушла, и Генка с чистым сердцем бросил бесперспективное занятие. Еще раз перебрав в голове всех однокурсников, которые могли бы одолжить ему лекции хоть на один вечер, он пришел к выводу, что нужно искать другой путь. В голове у него созрел великий план.
Выйдя на балкон, Генка прикинул номер квартиры, в которой жил аспирант. Определить его не составило труда. До коллоквиума оставалось два дня, а сосед – аспирант должен же знать хоть что-то о темпорологии? Или знать кого-нибудь с их специальности, у кого можно выпросить старые конспекты. Конечно, это авантюра. Но на безрыбье и рак – рыба. Почему бы аспиранту и не помочь по–дружески будущему коллеге, ведь он же ему помог? С такими мыслями юноша забежал в соседний подъезд, поднялся по лестнице и нажал на кнопку звонка.
Дверь открыл Кирилл, уже в старых, подранных на колене джинсах и линялой футболке.
– А, это ты. Проходи. Ну что, мама ничего не спрашивала?
– Как же! Очень даже спрашивала. Запретила мне открывать вам дверь. Но это ничего. Вы приходите, когда ее нет, я всегда пущу.
– Спасибо, благодетель.
– Вы извините, я к вам тоже за помощью. У меня коллоквиум через два дня, а я не очень разобрался в материале.
– По какому предмету?
– Введение в темпорологию.
– Вот как? Что же там можно не понять? – заинтересовался Кирилл, и вдруг спросил: – На каком ты курсе?
– На втором.
– А группа какая? – продолжал допытываться любопытный сосед.
– АФ-3.
– Что ты говоришь! По-видимому, твоя фамилия Копейников.
– Да. А вы разве не знали?
– Представь себе, нет. Но легко вычислил. Скажи, пожалуйста, как зовут вашего преподавателя?
– Его фамилия Волков. Или Винников…
– Воробьев его фамилия. Это я. А ты – тот самый оболтус, который за весь семестр не посетил ни одного семинара! Да боюсь, и лекции тоже. Попался, голубчик! Щас я буду делать из тебя антрекот под майонезом.
– Это не наши методы, – Генка на всякий случай попятился назад на лестничную площадку.
– Нет, голубчик, не уйдешь! – В порыве благородного негодования Кирилл протянул руку и захлопнул дверь. Он и сам не так давно был студентом, и на его счету тоже были грехи юности, но сейчас он забыл об этом. Волею судьбы он оказался по другую сторону баррикады.
– Ладно вам, Кирилл …
– Сергеевич. Для вас, Копейников, только так.
– Может, вы никогда-никогда не прогуливали?
– Не до такой же степени, чтобы не знать своего преподавателя в лицо.
– Извините.
– «Извините!» А ты знаешь, чего мне стоило готовиться к каждому семинару? С меня по семь потов сошло, так я боялся! В аудиторию входил, как в клетку со львами, – неожиданно для себя самого разоткровенничался Воробьев. – А ты, паршивец, не мог за два месяца хоть раз зайти в аудиторию, познакомиться хотя бы.
