Читать онлайн Екатерина Соловьева - Проклятие Аллы

...Демьян выдохнул. Пульс просто зашкаливал. Это невыносимо… Надо всё это прекратить. Остановить. Просто пойти и объяснить ей суть ритуала. В то, что Алла поверит, у Демьяна не было никаких сомнений. Все, кому он объяснял, соглашались. Тяжёлая жизненная ситуация, один простой и безболезненный выход – как тут не согласиться? И она согласится. Она ж не дура. Алла ведь достаточно намучилась со своим проклятьем, должна всё понять и согласиться. А уж как остальные с её проклятьем намучились… Демьян спустился вниз и теперь смотрел на Аллу через стеклянные двери спортзала. Он заворожённо пялился на нее и не мог оторваться. Она в полном одиночестве выгнулась, опираясь на тренажёр, оттопырила зад, прогибаясь в спине и выпрямляя позвоночник. Спортивные брючки только чётче очертили круглые ягодицы.Демьян сглотнул. Член в брюках требовательно дёрнулся: «давай же, вставь ей! Ну! Вот она, рядом!». Кругленькая, полная, с красивой талией, туго перетянутой белым трикотажем. Тёмная прядь выбилась из пучка и спускается на пышную грудь, которая волнительно колышется от резких движений, и это колыхание безраздельно завораживает. Так, что нахрен пересыхает в горле.«Да что ж в тебе такого-то?»Демьян и сам не заметил, как тихо вошёл внутрь и повернул ключ в замке, запирая спортзал. Он нажал на кнопку, опуская жалюзи на окнах, и шагнул к послушнице вплотную. Алла развернулась на шум и замерла от неожиданности, уткнувшись в его грудь, обтянутую дорогой рубашкой.– Ты чего? – захлопала своими наивными глазами, напоровшись на его тяжёлый взгляд. И в них появилось понимание того, что сейчас случится. Взгляд Аллы забегал по сторонам в поисках отступления. Она шагнула назад, но Демьян змеиным броском схватил её и прижал к стене.И, будто бы оправдываясь перед самим собой, ляпнул то, что могло бы её обмануть:– Ты же некрасивая...А потом тесно прижался сам, давая прочувствовать своё возбуждение. И пока она не успела заорать, обхватил ладонью затылок и впился в губы. Алла протестующе замычала, упёрлась ладонями ему в грудь и подбородок. Демьян перехватил её запястья и скрутил над головой. Алла попыталась врезать коленом в пах, но Демьян шустро вклинил своё колено между её ног и принялся им с нажимом тереть. Она пахла пóтом, но от этого яблочно-коричный аромат стал ещё сильнее. Он просто сводил с ума.

-------------------------------------------------------------------------

– Мы вам перезвоним, — холодно улыбнулась эйчар и указала на дверь.

Алла чуть не заплакала, выходя из здания. Это уже десятое собеседование, на котором этой фразой ей дают от ворот поворот. И ежу ведь понятно, что никто тебе потом не перезвонит, это дежурная отмазка. Типа «закройте дверь с той стороны», только вежливо. И хоть бы раз попался кадровик-мужик, чтобы можно было воспользоваться этим проклятым охмурёжем. Ну хоть на первые полгода, чтобы просто поработать, а потом – в женский коллектив и фиг бы с ним. Денег-то ведь осталось всего десятка на карточке. Как жить? Что делать? Опять ночевать на вокзале? Про хостел даже думать не стоит, хватит, мы это уже проходили. Двадцать пять лет, никакой жизни нет…

Она шла по вечернему городу, и ледяной ветер задирал полы её старенького пальто, обжигая холодом сквозь тонкие джинсы. Из рюкзачка за спиной торчала свёрнутая в трубку газета с объявлениями о вакансиях. Стоял декабрь, но уже везде сверкали гирлянды и яркие вывески. У крупного торгового центра сверкала ёлка, её огни обливали громадные ледяные фигуры Деда Мороза и Снегурочки, цветные блики хаотично метались по острым граням. Новогодняя атмосфера настраивала на праздник и радость. Вот только Алле было не до веселья. Мимо проходили люди. Они смеялись чему-то, с кем-то трепались по мобильнику, толкались, тащили пакеты с продуктами, выгуливали собак. Обычные такие люди в обычном мире. Только Алла Жданова не как все. С конкретным таким изъяном, который всю жизнь портил.

Первую свою подругу, Женьку, она потеряла в семнадцать. Был как раз её день рождения. Понятное дело, молодость, с вином все перебрали. И сама Алла тоже. Поэтому в тот момент, когда жених Женьки, Игорь, пьяно позвал: «Пошли покажу, какой я шкаф забабахал!», Алла поверила, что ей покажут шкаф. Во дура-то, а? А уже через минуту отбивалась от Игоря в спальне. На крик, разумеется, прибежали все гости. А дальше как по сценарию: крики «Проститутка!», «Предательница!». И нет больше десятилетней дружбы. Как корова языком слизнула. Жених-то важнее. А подруга – она кто такая? Ну, молодость, наивность, бывает.

Потом на свадьбе двоюродной сестры, Киры, свидетель ни с того ни с сего опрокинул её себе на колени и попытался прижаться слюнявым ртом. Отбилась, конечно, хоть и красивое платье порвала. А тётка, Кирина мама, ещё и отчитала с презрением: «Слаба, ты, Алка, на передок, ох, слаба…» Обидно было – жуть! Три дня дома ревела.

По маленькому городку поползли слухи. На стене рядом с квартирой появились надписи «Алка-давалка», «Алка-шлюха». Алла закрасила извёсткой стену и уехала в другой город. В институте поначалу всё было тихо: группа девчоночья, всего пару парней, которых Алла обходила за километр. Училась себе, летом работала гардеробщицей в местном кинотеатре. Пока и там не настигло: после работы укараулил её какой-то мужик в песцовой шапке, прижал к стене и давай лапать:

«Я в кино ради тебя хожу! Все деньги уже на тебя спустил! Пошли со мной!»

Именно тогда она и освоила коронный приём коленом в пах. И ещё сверху по загривку локтями в замочке. Бонусом.

Кем только она не успела поработать: и одеждой торговала, и кадры вела в одной конторке, и нянечкой с малышами сидела. В библиотеке как-то с год поработала, пока не начал один местный ежедневно захаживать с бутылкой вина и плохими стихами. Больше всего понравилось, конечно, в кадрах: копаться в документах, высчитывать сроки, делать отчёты. И коллектив был женский спокойный. Пока не припёрся замначальника с веником из роз и не стал поджидать после работы, чтоб до дома подвезти. А потом, когда она его привычно отшила, пошли скандалы, докладные и штрафы. И коллектив озлобился: «дала бы уже, чтоб успокоился» и «куды ты нос воротишь, смотри, какой мужик! А тачка вон какая!»

Это если не считать всех «пойдём покурим», «заедьте ко мне домой за рецензией на вашу дипломную работу», и «девушка, вашей маме зять не нужен?» – каждый раз всё оканчивалось одним и тем же. Будто мужики в штанах свои органы удержать никак не могли. Причина этого странного магнетизма для мужчин всегда оставалась для Аллы загадкой: даже по самым объективным меркам красавицей она не была. Максимум – милая, симпатичная, глаза серые, волосы вьющиеся тёмно-русые. Мало того, Алла была замечена в крайне страшном для женщины грехе: была толстой. И каждый раз плакала в примерочной, когда красивое платье пятьдесят второго размера на грудь не налезало.

И ладно бы оно того стоило! Алла даже решила однажды попробовать то, за чем так рьяно охотились мужики. Пригляделась однажды к одному вдовому инженеру с работы, пообщалась, выяснила, что вроде не маньяк. Хватило пары совместных обедов, чтобы договориться об интимной встрече у него дома. Но когда дошло до самого главного, Алла заплакала от боли и свернулась в клубок. Вторая попытка оставила после себя мысли о том, что на потолке в белой плитке зияла заметная трещина. А потом, кажется, и в душе такая же появилась... И это стало последним свиданием, потому что вдовец счёл этот опыт прекрасным и принялся караулить её где только мог. Пришлось опять уволиться. Потерять работу, возможных друзей и деньги.

А сейчас вот Танька… Алла всхлипнула, и слёзы побежали по щекам, моментально застыв от ледяного ветра. На мосту, соединявшем два района, было холодно. Она туже намотала синий шарфик, спутавшийся с длинными волосами, но внутри это никак не согрело.

Таньку она любила, как человека. Танька – как светлячок, всех обогреет, подбодрит, и откуда только силы на всех брались, и на себя ведь хватало? Они познакомились в магазине, Таньку кассирша обсчитала, а Алла это заметила и отчитала продавщицы. Ух, и скандалище тогда был! Деньги, конечно, вернули, а Танька взяла Аллу к себе на работу.

Алла перегнулась через перила моста и посмотрела вниз, на тёмную воду, бегущую со страшной скоростью.

Кто её сейчас под Новый год на работу возьмёт? А даже если и возьмёт, опять ведь начнётся эта свистопляска с мужиками. А за что ж ей такое проклятье? Хоть в женский монастырь уходи. Только там не жизнь нифига, а одно выживание, спасибо, пробовала пожить с месяцок, потом сбежала куда глаза глядят. Ну нет смысла бесконечно поклоны бить и подсвечники чистить. Кому-то может, и в охотку, но точно не ей. Уже лучше на рынке мандаринами торговать, всё хоть какая-то польза.

Чем она так в прошлой жизни нагрешила? Или за прабабкины грехи расплачивается? Сколько можно? Решить всё разом, да и всё. Не зря же на мост судьба привела. Прыгнуть в воду, никто не достанет, не выловит… рыбы съедят и конец.

Сзади раздался резкий женский крик:

– Стой! А ну замри!

Алла обернулась и увидела женщину, вылезающую из крутого внедорожника. Она была ухоженная, обеспеченная. Уложенные чёрные локоны красиво лежали на белой новенькой парке, модные сапоги стучали высокими каблуками. Женщина подошла к ней и схватила за руку.

– Что бы он тебе ни сделал, ты не должна это делать!

– Кто это «он»? – удивилась Алла.

– Ну тот придурок, из-за которого ты топиться собралась.

Алла разжала пальцы и отошла от перил. Ей стало стыдно. Утопится – и подумают, что из-за какого-то мужика. Ну вот ещё!

– С работы выгнали, – созналась она. – И с квартиры попёрли. Платить нечем.

Женщина прищурилась, разглядывая её пару минут. Оценивающе так, пристально.

– Пьёшь? Колешься?

– Чего? – удивилась Алла. – Нет. Зачем?

– Меня Рената зовут. А тебя?

– Алла. Жданова.

– Поехали.

– Куда?

– К нам, в «Жизнь». У нас в основном женщины. Поживёшь у нас. Работать будешь по дому. Потом сама решишь, как дальше.

И Алла решилась. Всё равно деваться было некуда.

«У нас», как это назвала Рената, оказалось целым загородным посёлком с новенькой вывеской «Жизнь» на входе. С трёхметровым бетонным забором с камерами. Даже с колючей проволокой по периметру. Ещё и с полосатым шлагбаумом и будкой с охранниками. Где-то недалеко лаяли собаки. А вокруг стелился непроходимый лес: угрюмые сосны, разлапистые ели, раскидистые берёзы, плотно укрытые снегом. Алла почему-то вздрогнула, когда за машиной Ренаты закрылись металлические ворота и лязгнули засовы.Домики в посёлке были двухэтажными, добротными, с уютными жёлтыми окошками и лежащим снегом на крышах – будто ёлочная игрушка из детства. И сами уже украшены разноцветными игрушками и гирляндами, сияющими в вечерних сумерках: блестящие алые снегири, серебряные барабаны, коробки, обвязанные золотистой праздничной лентой. Дорожки из гранита чистые, везде аккуратно подстриженные деревья, усыпанные снегом. Красивые чугунные фонари у каждой загороди, скамейки, столики. Одним словом – фото с глянцевого рекламного буклета с надписью «Таунхаус. Загородная мечта».Рената высадила её у самого дальнего коттеджа:– Заходи. Скажешь Алёне, что от меня. Там девчонки все свои, накормят, обогреют.Внутри, и правда, было уютно: новая мебель, зеркала, светлые занавески в стиле прованс. Пирогами и ещё какой-то выпечкой пахло так вкусно, что желудок заныл от голода. На первом этаже её встретила Алёна, блондинка лет тридцати с короткой стрижкой, цепким взглядом и приятной улыбкой. Показала гостиную и кухню, потом отвела на второй этаж, где были спальни на двух человек.– Вот, здесь спать будешь. А днём по хозяйству пока помогать. Варить-убирать. Умеешь?Алла кивнула и положила рюкзак на кровать.– А что это за место? Так далеко, за городом…– Хорошее место, – улыбнулась Алёна, – не переживай. Тут тебя не обидят. Меня муж бил, а я терпела. Рената меня нашла и сюда привела. У меня здесь работа теперь любимая. Я фотографирую хорошо. И тебе хороший портрет сделаю. Так что тихо тут и спокойно, зубы тебе здесь никто не выбьет, рёбра не сломает.Алла поёжилась. Однако, бывают и похуже, чем у неё, истории.– Ладно, – Алёна развязала фартук, – девочки все уже на собрание пошли. Давай я тебе ужин внизу накрою. Поешь и иди к нам в зал. Во-он там, видишь здание самое высокое?Алла глянула в окно и кивнула. Кирпичный коттедж в три этажа с подъездной дорожкой, здоровенный, больше, чем остальные домики. «Хорошее место», значит. Посмотрим.