– Убейте меня! Прошу!
Белая простыня смялась под извивающимся телом и обрела хаотичные алые разводы. Это были уже не просто царапины, а настоящие раны.
– Том, держи ее, прошу! Она сейчас покалечит себя! – кричала Оливия параллельно с Айви. Смесь всех этих звуков создавала нечто невыносимое для ушей и безумное для понимания. Нет никаких сомнений: соседи, стоя на улице, уже пытаются понять, откуда исходят крики и кого убивают.
Время потеряло свой смысл. Какая разница, насколько быстро приехала скорая, если этот кошмар длился уже целую вечность? Айви не могла объяснить, что с ней, не могла замолчать. У родителей, в свою очередь, душа рвалась на мелкие кусочки, глядя на все это. Они ничем не могли ей помочь, как бы ни хотелось. Руки отца испачкались кровью дочери: он из последних сил старался сдержать ее на кровати, но с каждым ее рывком делать это становилось все труднее. Как она сама не устала – совершенно непонятно.
За окном замелькали маячки скорой помощи. Миссис Элфорд бросилась к двери.
– Умоляю, скорее! Наверх! Я не знаю, что с ней. Только помогите, прошу!
Вопли донеслись и до врачей. У каждого из них уже запустился мозговой штурм: что могло спровоцировать такую боль, откуда она взялась, где именно болит?
Лицо Айви стало бледным, измученным, она больше не могла вынести ни секунды.
– Пожалуйста, обезбольте ее, что бы это ни было! Она так уже долго! – умоляла Оливия, больше не вытирая слезы. Какой смысл, если они тут же снова скатывались по щекам?
Держали Айви втроем, чтобы вколоть обезболивающее. Она даже не заметила, как иголка проткнула ее кожу. Сейчас любое вторжение в тело было бы куда приятнее, чем то, что пришлось терпеть. Но спустя пару минут крики стали прерывистыми, не такими громкими, сходящими на нет, а сила, с которой девушку бросало по всей кровати, постепенно начала исчезать. В этот момент Айви почувствовала себя ватой, не способной даже моргнуть. И это радовало. Пусть лучше так. Все, что угодно будет лучше, чем снова пройти этот ад.
Она свернулась калачиком и глубоко задышала. Вся одежда промокла насквозь, волосы превратились в мелкие сосульки, а тело била мерзкая дрожь. Она горела снаружи и изнутри. Все попытки разговорить девушку после того, что с ней случилось, оказались тщетны. Единственное, что она произнесла:
– Я почти умерла.
После обезболивающего девушка быстро успокоилась и позволила себя осмотреть. Температура тела повысилась до 39.8 градусов, однако вскоре после очередного, уже сбивающего температуру укола, симптомы заметно ослабли, и всем удалось выдохнуть. Стены дома больше не содрогались от душераздирающих криков, а сама Айви сразу уснула. От госпитализации семья отказалась, намереваясь обратиться на следующий день в клинику, где они обычно наблюдаются. Но после ухода врачей миссис Элфорд еще полчаса провела у постели дочери, обрабатывая раны, которые она сама себе нанесла.
Родители не спали почти всю оставшуюся ночь. Лишь под утро удалось хоть ненадолго забыться, однако будильник прозвенел так скоро, что лучше бы и вовсе не ложились. Они боялись этого момента, боялись заглянуть к дочери в комнату, застать ее за новым приступом или чего похуже… Но в доме тишина, Айви спит, и будить ее не надо, ведь на учебу, разумеется, она не пойдет. На повестке дня важные вопросы и их решение. Так это оставлять нельзя. Бедняжка чуть не умерла от боли прямо на глазах у родителей, а они ничего не могли сделать, не понимали, как помочь. Хуже не придумаешь наказания.
