– Лететь предстоит долго, а поспать получится вряд ли, – Диктор, чуть сдвинув брови, покосился на своего соседа и, обнаружив в том совершенное безразличие, предпочел не настаивать на беседе. Сидеть рядом с Альфой ему и самому было не слишком приятно и, если бы мог выбирать из отправляющихся в путь преступников, он бы выбрал скорее Карла Ежа, полагая его человеком менее диким и более воспитанным. Увы, Еж предпочел занять место рядом с Дереком, поэтому надежды Шона так же оказались попраны.
С другой стороны, совсем уж молчать он тоже не намеревался – все не мог забыть презрительного высказывания Арчибальда в свой адрес, да и себя полагать слабаком отнюдь не привык.
– Ты должен бы сидеть в тюрьме, а не в кресле самолета, – он спокойно откинул голову назад, немного приподнимая подбородок и созерцая потолок. Молле, живо обернувшись, с интересом приподнял бровь, окидывая эту позу долгим взглядом.
– Не боишься, что я перережу тебе горло?
– Это мое амплуа, – последовал холодный ответ. Держать марку Рэдзеро умел, и в компании опасных всегда казался не менее опасным.
– Патент взял? – Арчи кривовато ухмыльнулся – парировать выпады сидящего рядом парня ему было занимательно, – Я в своей жизни перепробовал много способов, знаешь ли… И перерезал глотки, и душил, и даже как-то вырвал кадык… одному охраннику в тюрьме. Тебе до меня еще расти и расти, мальчик.
Тонкие губы Диктора раздвинула острая, опасная улыбка. Противостояние с Альфой начинало, вне всякого сомнения, набирать обороты.
– И не дорасти, – хладнокровно отозвался он, – Я не убиваю невиновных.
– А я убивал, – Молле спокойно пожал плечами, в упор взирая на собеседника, – Как и Карл. Ты, я смотрю, и вправду молокосос, Диктор, слухи лгут о твоей опасности.
Голубые глаза его собеседника полыхнули опасным пламенем; Шон ядовито улыбнулся, окидывая оппонента презрительным взглядом.
– Я бы не рекомендовал тебе проверять это на себе, Альфа. Сколько тебе лет?
Мужчина хмыкнул и, поправив воротник пальто, равнодушно улыбнулся.
– Тридцать один. Тебе?
– Двадцать пять, – блондин негромко вздохнул. По сравнению со своим собеседником он и вправду мог бы считаться мальчишкой.
Вновь воцарилось молчание. Арчибальд ничего не говорил, полагая битву выигранной; Рэдзеро размышлял, как бы продолжить разговор. Слишком откровенно конфликтовать с таким человеком Диктору, говоря начистоту, тоже не очень хотелось – жизнью своей парень дорожил и провоцировать дикого Хищника совершенно не стремился.
– Говорят, в тюрьме тебя прозвали Хищником… – он быстро облизал губы, бросая на соседа внимательный взгляд искоса. Тот досадливо вздохнул – сам он продлевать беседу отнюдь не стремился.
– Я часто устраивал драки, отправил нескольких придурков на больничную койку. Пахан боялся меня, называл психом, – он легко пожал плечами и, зевнув, с демонстративным терпением на лице воззрился на парня, – Что еще ты хочешь узнать обо мне, мальчик? Может, еще и мою биографию составишь?
– Почему бы и нет? – Шон хмыкнул, – Ты любопытный человек, Альфа, и мне многое в тебе непонятно. Ты ненавидишь Доминика Конте, но отправляешься в путь вместе с ним и его друзьями, ты ухитрился завоевать доверие моего друга, Кевина, ты бежал из тюрьмы и тебя, похоже, даже не пытаются преследовать! В конце концов, ты фактически находишься среди врагов сейчас, но не только не испытываешь страха, но даже как будто специально вызываешь огонь на себя. Я ведь тоже не слишком терпелив и, хоть и моложе тебя, могу оказаться ничуть не слабее.
