Ужин затянулся, но наконец настал момент, которого Кэсерил одновременно и боялся, и желал: все разошлись на ночь, и Палли постучал в комнату Кэсерила. Кэсерил впустил его, пододвинул сундук к стене, взгромоздил на него подушку, а сам сел на кровать. Оба – и он, и кровать, – скрипнули. Палли сел напротив, на сундук, и с присущей ему прямотой начал:
– Ты думаешь, ошибка, Кэсерил?
Тот вздохнул.
– У меня было одиннадцать месяцев, чтобы об этом подумать, Палли. Я думал об этом так долго, что от думанья мозоли натер на мозгах. Думал так, что едва не помер от напряжения. И тогда сказал себе: хватит. И больше не думаю.
На этот раз Палли не уступил намеку.
– Может быть, рокнарийцы просто захотели тебе отомстить, а потому спрятали от нас и сказали, что ты умер?
– Такой возможности не исключаю.
Хотя я собственными глазами видел список.
– А может быть, кто-то намеренно не вставил тебя в список? – не унимался Палли.
Список был написан рукой Марту ди Джиронала.
– Это был мой окончательный вывод.
Палли шумно вздохнул.
– Гнусное предательство! – воскликнул он. – И это после всего, что мы там вынесли! Кэс! Когда я приеду ко двору, то обо всем расскажу Марту ди Джироналу. Он самый влиятельный лорд Шалиона, С его помощью мы раскрутим твое дело…
– Нет! – воскликнул Кэсерил, выпрямившись. – Не делай этого, Палли. Даже не говори ди Джироналу о том, что я жив. Не упоминай моего имени. Если мир будет думать, что я мертв, мне будет лучше. Если бы я понял это раньше, то остался бы в Ибре. Давай не будем об этом…
Палли недоумевающе посмотрел на Кэсерила.
– Но ведь Валенда не на краю света, – сказал он. – В конце концов люди узнают, что ты жив.
– Здесь тихое, мирное место, и я никого здесь не беспокою.
Другие люди в окружении Кэсерила были не менее храбрыми и не менее сильными, чем Палли, но Палли стал любимым лейтенантом Кэсерила в Готоргете именно благодаря своему уму и сообразительности. Нужно было лишь намекнуть, и мозги у того начинали работать… Он прищурился, и глаза его сверкнули в свете свечи.
– Так это ди Джиронал? Сам, собственной рукой? – проговорил он. – О Боги! Но что же такого ты ему сделал?
Кэсерил поморщился.
– Я не думаю, что это у него что-то личное. Думаю, он просто оказал кому-то… маленькую любезность. Маленькую…
– Правду должны знать, по меньшей мере, двое. Кто они, Кэсерил?
Кэсерил может ему ничего и не говорить, но Палли все равно станет разузнавать, что, как и почему. Правда, смысла в этом никакого не будет, но его не остановить. Во всем-то он стремится дойти до самой сути! Никаких полутонов! Так уж устроен его мозг – если есть головоломка, Палли примется ее решать. Уже решает.
– Кто же мог питать к тебе такую ненависть? – продолжал задумчиво Палли. – Ты самый сговорчивый человек из всех, что я знаю. К дуэлям относишься крайне отрицательно, задир высмеиваешь так, что они выглядят дураками и больше не бузят. Никто лучше тебя не составляет договоры и соглашения. Ты умеешь избегать любых трений. Ты даже в азартные игры не играешь и не бьешься об заклад, да будут мне свидетелями все демоны Бастарда! А здесь – такая степень ненависти! Не понимаю, что ее могло вызвать!
Кэсерил потер лоб, который уже начинал побаливать, и не от сегодняшнего вина, и сказал:
– Думаю, страх.
Палли застыл в изумлении.
– И если все узнают, что ты знаешь то, что знаю я, тебя тоже будут опасаться. А мне не хочется подвергать опасности и тебя. Поэтому давай не будем об этом!
