– Если страх, который питают твои враги, столь силен, то они станут меня подозревать уже потому, что мы с тобой увиделись и говорим. Их страх плюс мое неведение относительно его причин – о Боги! Кэс! Не отправляй меня в бой безоружным.
– Я никого и никогда больше не стану отправлять в бой! – заявил Кэсерил, и ярость, сквозившая в его голосе, едва не заставила Палли отпрянуть. Глаза его расширились. Но Кэсерил уже принял решение. Палли хочет узнать? Что ж, пусть узнает. Как только его любопытство будет удовлетворено и Кэсерил ему все расскажет, у того уже не будет охоты продолжать следствие.
– Если я расскажу тебе все, что знаю, до последней детали – ты дашь мне слово, что никогда и ни с кем не станешь об этом говорить? Даже упоминать не станешь – ни того, что я расскажу, ни самого моего имени? Никаких намеков, никаких полуправд?
– То есть всего того, что ты вываливаешь сейчас на меня? – сказал сухо Палли.
Кэсерил хмыкнул – наполовину от боли, наполовину от удовольствия:
– Именно!
Палли откинулся спиной на стену и отер губы.
– Да, тебе бы купцом быть, – усмехнулся он дружески. – Продаешь мне свинью в мешке, а я ее даже не вижу.
– Зато услышишь: хрю!
– Ладно! Хрю так хрю! Черт с тобой! Тебе нельзя не верить. Ты никогда не заводил нас в засаду, никогда не совершал необдуманных действий, зная, что от тебя зависит наша жизнь. Я всегда полагался на твой ум и выдержку – так же, как ты можешь положиться на мое молчание. Даю слово!
Отлично сказано. Кэсерил не мог не оценить то, что сказал Палли. Он вздохнул:
– Хорошо.
Несколько мгновений он сидел молча, не зная, с чего начать и приводя в порядок мысли. Собственно, это было излишне: он же много раз прокручивал эту историю в своем сознании, и она была отполирована, что называется, до блеска, но никогда еще ни одного слова из нее не срывалось с его уст.
– История недолгая, – сказал он наконец. – Впервые я встретил Дондо ди Джиронала четыре… нет, пять лет назад. Я участвовал в Гвариде в той маленькой приграничной войне, что мы вели против рокнарийского принца Олуса. Ну, помнишь, тот ублюдок, который закапывал своих врагов по пояс в экскрементах, а потом жег их огнем. Его еще потом убили его собственные телохранители.
– Да, помню! Как мне говорили, закопали самого головой вниз в экскременты.
– Есть несколько версий. Но в то время, о котором я рассказываю, он был еще на коне. Лорд ди Гварида зажал армию Олуса в горах на самом краю его королевства. Нас с Дондо послали к нему в качестве переговорщиков, чтобы мы вручили ультиматум, а также оговорили условия капитуляции и суммы выкупа за пленных. Но все пошло не так, как мы планировали, и во время переговоров Олус решил, что ему достаточно вернуть в Шалион только одного посланника, чтобы тот сообщил совету лордов о том, что он не принимает никаких ультиматумов. Нас с Дондо привели в его палатку, где он сидел в окружении четырех звероподобных охранников с мечами и сказал: тот из нас, кто отрубит голову другому, вернется домой живым. Если мы откажемся оба, то обезглавят обоих, а головы вернут с помощью катапульты.
Палли слушал, раскрыв рот.
– Мне дали право выбрать свою судьбу первым. Я отказался взять в руки меч. Олус прошептал мне: Ты не сможешь выиграть в эту игру, лорд Кэсерил. На что я ответил: Да, я знаю. Но ты в нее все равно проиграешь, принц! Несколько мгновений он молчал, после чего рассмеялся и повернулся к Дондо, который в этот момент был уже зеленый, как труп…
