– А теперь расскажи мне про проклятье, – предложил он, – сколько рассказываешь, столько и за рулём сидишь.
Когда всё внимание уделяешь дороге, говорить про неприятное проще. Я, конечно, фыркнула и гордо сообщила, что с примитивными манипуляторами информацией не делюсь, но рассказала про морок, после которого я всегда прихожу в себя среди кучи вообще ненужного барахла. Или незамерзайки и шоколадных батончиков.
– Это я видел, – согласился ведьмак, – ты расскажи, как поняла, что это проклятье.
– Я что, по-твоему, глупее гуся? – нахмурилась я, пропуская сворачивающий вправо трактор. – До экспедиции всё было нормально, никаких приступов, а после я вдруг ни с того ни с сего – ведьма-воровка?
– Мурка Золотая Ручка, – серьёзно поправил он. – Ладно, а в кургане ты ничего не почувствовала?
– В кургане не до того было, – я вдруг поняла, что могу говорить с ним даже о том, что случилось в погребальной камере.
Это было неожиданно и очень мне понравилось: ведь прежде что-нибудь кому-нибудь рассказывать и мысли не возникало. Даже тени, даже намёка на мысль.
– Ты там, наверное, еле успевала смертные проклятья отводить? – с сочувственным интересом спросил ведьмак.
– Тот архимаг был просто живодёром, – призналась я, словно гору с плеч спихнула. – Он положил там толпу народа, и каждого связывал с каким-то проклятьем. Даже кошку не пожалел, ирод.
– Убил кошку? – переспросил ведьмак. – Таких бы лиходеев самих на живодёрню. Хотя в Тёмные времена, говорят, иначе власти было не добиться. А экспедиция искала именно его курган?
Тут я задумалась. Вроде бы да, с самого начала речь шла об архимаге. А вот об этом конкретном или архимаге вообще?
На горизонте показался железнодорожный переезд, я прибавила скорость, надеясь проскочить, пока не зажёгся красный сигнал.
– Ты, может быть, слышал, что курганы Заволжья стали исследовать только последние десять лет, – пришлось начать издалека. – Хотя информации было предостаточно, но всё же Тёмные времена – это серьёзно, и раньше лезть туда боялись. Но Андрей Степанович доказал, что даже законсервированная магия захоронений рассеивается согласно коэффициенту Эксмолля – Емельяненко. Он просчитал: времени прошло достаточно и курганы больше не опасны. Там ведь хоронили князей-степняков, потомков Темучина, понимаешь?
Весь вид ведьмака говорил о том, что ему безумно скучно слушать о потомках потрясателя Вселенной, так что я вернулась к тому, с чего всё началось лично для меня. Тем более что на переезде пришлось остановиться: семафор загорелся красным.
– Когда я пришла на кафедру теоретической магии, там все разговоры были только об одном – найти курган архимага. По легенде, один из потомков Темучина был настолько сильным некросом, что поднимал в бой целые армии мертвецов. По другим данным, он был пленным русичем, а может, их было вообще несколько.
– Зачем? – тут же откликнулся Любомир.
– В смысле зачем? – не поняла я. – Это же история, мне было безумно интересно, азарт, понимаешь?
– Азарт я понимаю, – согласился ведьмак. – Не понимаю только, зачем раскапывать курган некроса неимоверной мощи.
– Я же говорю, Андрей Степанович доказал, что магия рассеивается даже из законсервированных захоронений, так что никто не ожидал, что там будет… это.
И стоя на переезде перед грохочущим товарняком, я вдруг осознала: магии в погребальной камере было предостаточно. Иллюзии, проклятья – ничего не рассеялось. Не говоря уже о клятом артефакте.
