– Можешь не торопиться, – обрадовалась я и полезла за своим продуктовым запасом.
Потом спохватилась, что надо бы и ведьмаку предложить, но того и след простыл. Мне бы тоже в кустики не помешало, но есть хотелось сильнее.
Когда он вернулся, я уже распаковала кулебяку с грибами, капустой и яйцами и прихлёбывала её куриным бульоном из термоса.
– Чем тут пахнет? – первым делом спросил Любомир.
– Угощайся, – я подвинула к нему целую половину пирога. – У меня ещё есть огурцы, колбаска, малиновый взвар, только хлеба нет.
– Кулебяка? – недоверчиво протянул он, когда раскусил пирог. – Сама пекла?
– Домовой, – фыркнула я.
А чем ещё заниматься в ведьминской избе, когда селяне с их живностью мне достались на диво здоровые, тёмными проклятьями не балующиеся, а вместе с хозяйством перепала старая поваренная книга? Блюда там назывались кушаньями, а продукты мерялись фунтами, щепотьями, чашками и бутылками. Взялась я кухарить с горя, но потом втянулась и с каждым разом выбирала «кушанье» позабористей, чтоб потратить на него не только полдня, но и немерено сил.
– Я такую кулебяку последний раз лет в десять у бабушки ел, – облизывая крошки с куска фольги, мечтательно признался ведьмак.
– У меня ещё расстегаи хорошие выходят, только с собой не взяла, – почему-то решила похвастать я.
– Да ты не Мурка Золотая Ручка, а хозяйка с золотыми руками, – похвалил Любомир. – Вот у меня одна бывшая как-то взялась блины печь. Представляешь, чуть кухню не спалила. Хорошо, что я заранее противопожарный артефакт там обронил.
– Заранее обронил? – отрезая себе кусок колбаски, уточнила я.
– Конечно. Знал же, что безрукая. Враг я себе, что ли?
И потянулся к колбасе.
– Хлеба нет, – напомнила я.
– А что она так пахнет, что и без хлеба одним махом всю проглотишь? – пожаловался он.
Чеснока и трав с пряностями не пожалела, вот и пахнет колбаска. А ещё коптила я на вишнёвых и яблоневых веточках, да можжевеловых ягод бросила, вот и вышло «кушанье» пахучее и вкуснючее. И самой мне очень нравилось.
– Ты и это – сама? – чуть ли не с восторгом спросил ведьмак. – Научишь?
– Да там простой рецепт, – небрежно отмахнулась я. – А коптильня у тебя есть?
– Найду, – с воодушевлением пообещал он. – Вот вернём проклятый артефакт, возьму отпуск и уж тогда займусь. Ты, главное, рецептик не зажми.
Я обещала, что рецептик не зажму, и тут ведьмак стал серьёзным.
– Пока спал, всё думал, как так вышло-то с твоим проклятьем? Может, не одно оно было, а? Я какое-то другое снял, а «к рукам липнет» осталось?
– Какое другое? – я удивилась.
Не могла же я, специалист по тёмным проклятьям, подцепить в кургане целых два проклятья и вообще не заметить?
– Ну давай разбираться, – предложил он. – Во-первых, оно не смертное, так?
Так. Иначе мы бы тут сейчас не разговаривали. Андрей Степанович любил пугать студентов байкой, как в одном раскопанном кургане полегла вся экспедиция, потому что каждый попал под смертное проклятье, завязанное на порог погребальной камеры. Все, кто его переступал, раньше или позже уходили в мир иной. Разница между первой и последней смертью составила полтора дня, а дольше всех продержалась собачка одного из археологов – прожила на неделю дольше своего хозяина.
– Конечно, – добавлял он, – с ними не было ни одного мага, чтобы предупредить о беде. Но и маги бы в этом случае не помогли.
Байка – ложь, да в ней намёк. В этой лжи практически не было. Почти каждый Заволжский курган запечатывался смертным проклятьем.
