— Так, куда дороже-то?! — запротестовал старик. — Посмотри, нефрит треснул и откололся.
— И впрямь, — согласился писарь, рассмотрев подвеску. Проведя по ней пальцем, он почувствовал скол. — Можно ли её починить?
— А сколько у тебя денег?
— Немного.
— В таком случае, нельзя. Умнее будет продать.
— Скажи, господин, на горе Цинчэншань, ведь стоит даосский храм?
— Верно. И настоятелем его служит, как я слышал, бессмертный наставник У Лин.
— Спасибо, — кланяясь поблагодарил юноша.
— Подожди, принесу деньги.
— Но я же не продаю, — удивился писарь.
— Ну и иди тогда, чего людям голову морочишь? — шикнул лавочник. — Как надумаешь продавать, приходи.
Юный писарь только покачал головой, спеша скорее уйти.
И направился он прямиком к стене с объявлениями, где значилось, что всего через неделю состоится важное для него событие – государственный экзамен.
Уходя из деревни, юноша обещал, что непременно добудет на свадьбу денег, чтобы не обременять выкупом невесты родителей. Но в пути, он столкнулся с суровостью нищей жизни.
После многих кровопролитных потрясений, у простого народа имущества совсем не осталось, а потому, платить за письма крестьянам и ремесленникам было попросту нечем, да и кому им писать, если все родные живут рядом, либо же пали в сражениях на границе с монголами?!
…Как и старший брат юноши, оставив его единственным сыном в семье. А, между прочим, у них на выданье ещё четыре сестры…
Вот и понял юноша, что состояния странствующему писарю не сыскать. Напротив, денег хватало ровно на повозку, еду или ночлег, никогда не вместе. Хотя бывало, что его кормили вкусной домашней едой и давали возможность выспаться в тепле, подальше от диких зверей и злобных призраков, неприкаянными бродящих в ночи.
Последних он, необученный священному делу, боялся больше всего. Однако, вопреки предостережениям местных и путников, за длительное путешествие нечисть он почти не встречал. А если и видел, то каждый раз был спасён.
Быть может потому, что обязательно заходил помолиться о везении в храмы и обходил злополучные места стороной? И, если ему говорили уходить – уходил.
И, конечно же, благодаря оберегам, на зерно и отрез ткани выменянным родителями у монахов, вынужденных по указу императора покинуть монастыри и заняться мирскими заботами.
Тот отрез мать хранила со своего приданного, дабы позже передать старшей дочери, однако, против встреченного в лесу демона обереги не помогли. Возможно потому, что были созданы не мастером…
Так как же юноша оказался в са́мой столице?
Полгода скитаясь от деревни к деревне и из уезда в уезд, с желанием накопить хотя бы столь малую сумму, чтобы по возвращении не потерять лица перед родными и соседями, он совсем отчаялся, да так, что в один день вовсе решил пропасть без вести…
Тогда ему и повстречался старый товарищ, возвращавшийся домой.
Тот сообщил, что будто бы слышал от знакомого, а тот от своего знакомого, а этот от торговца, который, в свою очередь, вёл беседу с куртизанкой, прислуживавшей стражнику чиновника… И этот стражник поведал, что в Интяне сейчас смерть как нужны строители, ремесленники и писари. Ведь столица молода, а потому Сын Неба задумал возвести вокруг города крепостную стену, а для себя немалые размерами дворец и мавзолей, непременно искусно и богато обустроенные и украшенные. А также переписать свод новых правил. Оттого грамотные люди трудятся днями и ночами, и рук, конечно же, как и светлых голов, очень не хватает.
