– Да вот, не дождался он вас, товарищ сержант, – чувствуя, что закипает от злости, начал в ответ валять ваньку Федор. – Не могу, говорит, дожидаться товарища сержанта, когда они приехать соизволют. Больше трех часов, говорит, даже товарища сержанта не ждут.
Видимо, почувствовав, что над ним издеваются, колобок поджал губу и нахмурил брови, от чего его покатый лоб весь собрался смешными вертикальными складками.
– Да у нас, чтоб вы знали, авария на аварии! – обиженно выпалил он, зло глядя на Федора маленькими круглыми глазками. – Пожрать некогда! А вот вы тут с ним за три часа хоть схему аварии составили?
Злость внезапно ушла, Федору стало просто жаль этот желудок в милицейской форме, для которого «пожрать» явно было превыше всего.
– Да какая схема? – устало ответил Федор сержанту. – Уехал он, скрылся с места аварии.
– Марка машины, госномер? – сразу стал деловым колобок, извлекая из висевшей на боку полевой сумки какие-то форменные бланки и приготовляясь записывать.
– Машина – Мерседес G-класса, черного цвета, – начал диктовать Федор. – Госномера никто не заметил, номерные знаки были залеплены грязью.
Рука колобка перестала писать, он поднял глаза на Федора.
– А ваша машина застрахована?
Федор отрицательно покачал головой. Колобок аккуратно спрятал бланки обратно в сумку, подкатился к Федору и, глядя на него снизу вверх, с улыбочкой сказал:
– Знаешь, что я тебе скажу? Дохлое твое дело. Найти того, кто тебя стукнул – нереально, этих «меринов» в Москве – как грязи. Я, конечно, могу составить протокол, но тебе от этого будет один геморрой. Ну, откроем мы по факту оставления мета происшествия дело, и что? Вот, ты где живешь? Здесь, рядом? А наше управление в Лианозово, и будешь ты к нам кататься, с работы отпрашиваться, да не раз и не два! Ты не застрахован – опять, значит, для страховой компании тебе протокол без надобности. И мне пустой работы меньше. Смекаешь, что говорю?
Федор глядел в маленькие хитрые глазки колобка и думал о том, откуда они взялись, все эти сытые до круглости ГАИшники, чиновники, депутаты, все эти облеченные властью и не отягощенные долгом и моралью слуги народа? Или они были всегда? Федор не знал ответа. Ему было холодно и до слез обидно за державу.
– Смекаю, – кивнул он колобку головой. – Ты извини, что столько времени у тебя отнял. Конечно, ты бы мог сейчас где-нибудь с радаром в укромном местечке постоять, нарушителей скоростного режима половить. Известное дело – все превышают. Раз палкой махнул – соточка, а то и две. А если повезет, то и пьяный за рулем попадется, а это уже другие соточки, зеленые. А ты вместо этого тут со мной валандаешься. Я ж понимаю!
Сержант от обиды набычился, став жутко похож на одного из трех диснеевских поросят, но Федора уже несло.
– Слушай, а чего ты это у меня документы не проверяешь, и в трубочку дуть не даешь? – продолжал он издеваться над гаишником. – А вдруг я эту машину угнал, или без прав езжу, да еще и выпимши? Может, и с меня можно капусты срубить, компенсировать хоть частично простой, а?
Колобок презрительно взглянул на Федора, и процедил сквозь зубы:
– Да что с тебя возьмешь, ты же нищий, сразу видно. Езжай уж, хватит с тебя на сегодня.
Какое-то мгновенье Федор всерьез раздумывал над тем, чтобы залепить сержанту по наглой жирной морде. И, видимо, настолько это читалось во взгляде Федора, что колобок в испуге откатился на пару шагов назад, и положил руку на кобуру своего штатного ПэЭма. Это отрезвило Федора, он отвернулся от колобка, сел в «шаху», без подсоса, насилуя, завел недовольно взревевший настуженный мотор, и резко взял с места. Его трясло. В зеркале заднего вида гаишник долго и как-то округло глядел ему вслед.
