Пролетая над самим собой - страница 10

С этим можно только согласиться.

Судьба подарила мне возможность близко узнать И. В. Ш. Никогда не мог дать односложного ответа, каким «человеческим достоинством» в наибольшей степени наделил Господь Исидора. Наверное, талант, доброта, благородство – все в равной и значительной мере. Трудно чему-нибудь отдать приоритет. Но все-таки важнейшими качествами являлись, на мой взгляд, поразительное, тончайшее чувство юмора плюс самоирония.

Первые шаги в направлении установления связей с моими потенциальными родственниками сразу удивили, чтоб не сказать оглушили, двадцатипятилетнего молодого человека из интеллигентной семьи.

Я решил поговорить по душам, хотя, может, это и выглядело старомодным, с родителями Ирины по поводу предложения руки и сердца. Выбрав удачный день, во время неспешного обеда, несколько робея, набрав воздуху в легкие, я произнес: «Александра Николаевна, Исидор Владимирович, хочу попросить руки вашей дочери». Точно не помню, что именно пролепетал, но что-то похожее на подобную нелепицу. Возникла пауза. Исидор, поедавший жареную рыбу, наклонился вперед, закашлял, как бы подавившись пищей, и спустя несколько секунд достал изо рта и продемонстрировал осколок сломанного зуба. Вскоре, посмотрев на меня пристально, причем я не обнаружил особой нежности в его взгляде, неожиданно вынул изо рта ещё что-то. Пауза затянулась. Официальная часть, гарантирующая получение родительского благословения, накрывалась….

Портрет Исидора Штока работы Н. Акимова. 1955

И вдруг, о чудо, драматург привстав из-за стола, продемонстрировал, что сломанный зуб – совсем даже не зуб, а рыбья кость. Театральная мизансцена благополучно завершилась. И в конце обеда Исидор, обнимая Ирину, произнес: «Выходи за него! А то приведешь кого-нибудь еще хуже».

У них, у Штоков, всё происходило не так, как у меня дома. Исидор парил, в хорошем смысле слова, над житейскими ситуациями, только изредка опускаясь на грешную землю. Все, что так или иначе происходило в квартире, не имело к нему особого отношения, хотя физически, то есть телесно, ему приходилось общаться в какой-то степени с ее обитателями, включая главного члена сообщества, Кузьки – сиамского кота не первой молодости (он еще не раз появится на страницах этих воспоминаний).

Автошарж Исидора Штока

На конторке обычно лежал полуметровый лист плотного ватмана, весь исписанный и перечеркнутый разными штрихами и линиями. Это и были судьбы героев пьесы, переплетенные творческой фантазией автора. Кроме нескольких цветных отточенных карандашей лежали ластики, перьевая ручка и куча разных бумажек и бумаг, разложенных в определенном, понятном только ему беспорядке.

Вот и всё, что нужно для написания хорошей пьесы.

На стене на видном месте красовалась картинка под стеклом в обрамлении медицинского лейкопластыря. Она и сегодня украшает уже мой кабинет. Авторство принадлежало драматургу-художнику. На рисунке, сделанном Исидором, – растрепанный человек, полуодетый в пижамную пару, сидящий на кровати, со спущенными босыми ногами и с испуганными глазами. В руках у него судорожно сжимаемый радиоприемник «Спидола» с вытянутой до отказа антенной. Наверное, гражданин ловит волны радиостанции «Голос Америки», пробивающиеся сквозь глушилки. Чтобы удостовериться во времени происходящего, автор автошаржа надписал сверху карандашом: «С добрым утром!»