– Так я и думал. Мальчик, мгновенно вскипающий от правды, что ему неприятна, но претендующий на роль правителя каменного века. Жаль, Максим Сергеевич, имея в запасе десятки лет, вы не построите жизнеспособную империю. Вы захватите много земель, приведете к покорности многие племена, но все это рухнет с вашей смертью.
– Мои дети, – робко запротестовал, пытаясь не встречаться с обличающим и тяжелым взглядом старика.
– Ваши дети – ваша копия. Старший, Миха, способный и тихий мальчик. Он олицетворяет вашу спокойную сторону, но ему, по вашим словам, не хватает стержня. Второй, наоборот, слишком импульсивен. Кто из них продолжит начатое вами? – На этот вопрос у меня нет ответа, на пару минут установилось гнетущее молчание, прерванное Александровым: – Но не все так плохо, Максим, – старик впервые назвал меня просто по имени. – Ваш противоречивый характер – следствие неправильного воспитания и ограничения в свободе выбора, установленного вашими родителями.
– Мне казалось, я многое делаю правильно, – скорее для себя пробормотал, понимая, что во многом старик прав.
– Максим, вы хотите понять, что вы делали неправильно? Получить, так сказать, «разбор полетов»?
– Хочу, Владимир Валентинович, что же я делал неправильно?
– Все! – голос Александрова прозвучал как смертный приговор.
– В смысле все? Вы имеете в виду, с момента как приземлился, покинув станцию?
Александров неторопливо вырвал пару сорняков между грядками с капустой и лишь, потом устало ответил:
– Нет, Максим, гораздо раньше. С момента выбора профессии врача, коим вы так и не стали. – Увидев, что я открыл рот, физик продолжил, не давая вставить мне и слова: – Вы закончили мединститут и получили диплом врача, но врачом от этого не стали. Вместо того, чтобы лечить людей, ходить по участку, выслушивать таких стариков, как я, или оперировать тяжелых больных, вы выбрали космическую медицину. Проблема в том, Максим, что космическая медицина – это такая же наука, как алхимия в Средние века. Алхимия тоже основывалась на химии, но занималась тем, что не может быть и не существует. Так и космическая медицина: люди по-настоящему в космос не вышли, болтаются на околоземной орбите. А целую отрасль выдумали, да еще и название звучное дали «космическая медицина». Вы улавливаете мою мысль?
– В общем да, но мы изучаем влияние космоса на человеческий организм, – предпринял слабую попытку защититься.
– Что конкретно вы делали на МКС во время вашей миссии? – в лоб спросил ядерщик, сверля меня взглядом.
– Снимал показания с датчиков, прикрепленных к телу человека, проверял артериальное давление, делал УЗИ сердца. Проверял уровень радиации и воздействие его на человеческий организм, и…
– Просто бил баклуши, – жестко закончил за меня фразу Александров. – Все, что вы делали, способен сделать лаборант, имеющий средне-специальное образование. Или даже космонавт обычного профиля после нескольких учебных занятий.
– Владимир Валентинович, почему вы стараетесь вывести меня из равновесия? Вам так нравится издеваться, или вы преследуете определенную цель?
Мой вопрос рассмешил Александрова, вместо ответа он посмотрел в сторону севера и серьезно заметил:
– Налетит буря, может, стоит отвести ваш корабль немного в сторону? Правда непогода дойдет к нам лишь к ночи, что касается вашего вопроса, молодой человек, мои слова просто тест. Вы не знаете, каким психологическим проверкам на устойчивость нас подвергали в КГБ. Все-таки допуск к государственным тайнам и стратегическим разработкам. – Старик замолчал, переживая события давно минувших лет и продолжил: – Пойдемте к вашим людям, проснувшись, они могут натворить дел, не оценив правильно обстановку. Не хотелось бы вас лишать вашего почетного эскорта, товарищ император каменного века.
