– У вас отлично получается прятать суть ваших слов за их высокопарностью, но если я всё правильно поняла, то это была самокритика, ведь наверняка эти знания приобретены на собственном опыте.
– Да, и как ни прискорбно, осознание проблемы вовсе не предостерегает меня от неё, но я стараюсь оправдать себя тем, что это лишь часть человеческой природы, но это выходит далеко не всегда.
– А можно познакомиться ближе с Вашей библиотекой? – резко оборвала Анна нить беседы, становившейся неловкой.
– Хах, – усмехнулся Макс, – да вы поощряете мои пороки!.. Конечно, смотрите.
Они подошли к ближайшей полке.
– Что здесь у вас? – она всмотрелась во внушительные фолианты.
– Хм… – Макс подошёл ближе, – пятнадцатый – шестнадцатый век.
– Лютер4, Макиавелли, Ганс Сакс, – Анна медленно шла вдоль книжных полок, – …Лопе де Вега… а знаете, он, кажется был инквизитором… Джон Мильтон – его «Потерянный рай">4 – замечательное произведение…
– Простите, – прервал её монолог Макс, – кто вы по образованию?
– Я? – смутилась Анна, – Я филолог.
– Что ж, – улыбнулся он, – это многое объясняет.
Она бросила на него взгляд, полный вопроса.
– Девушка из лесу, немало читавшая… знаете, у меня было больше шансов встретить лешего в то утро… ваши знания глубже, чем можно было подумать вначале, – Макс осёкся, осознав хаотичность потока сознания и уже другим тоном спросил, – Какая у вас любимая книга?
– Мм-м… – задумалась Анна, – сложно выбрать что-то конкретное. Мне многое нравится: меня восхищают рассказы Чехова, комедии Мольера5… не меньше я люблю поэзию Серебряного века… когда-то меня поразил Дениэл Киз, но невозможно выбрать что-то одно. Можно подойти к этому вопросу иначе и выбрать не любимое, а величайшее. В таком случае это «Похвала глупости» – Эразма Роттердамского6, – она утвердительно покачала головой, – величайшее произведение.
– Расскажете почему? Только давайте вернёмся за стол пока наш чай совсем не остыл.
Вернувшись за стол Макс шумно отхлебнул едва остывший чай и откинулся в кресле весь обратившись в слух.
Анна, сделав маленький глоток, отодвинула упавшую на глаза прядку и заговорила:
– Первое знакомство со взглядами подобного рода произошло в Лувре…
– В Лувре? – удивился Макс.
– Да, верно. Босх.
– Никогда не отождествлял работы Босха и Роттердамского. Хотя это не удивительно – они никогда меня сильно не увлекали.
– Не разочаровывайте меня! Это же очевидно! – воскликнула Анна. – Их сатиру относительно нравственных устоев мира можно воспринимать как единое целое! Меня пытались разуверить, но Мишель Фуко подтвердил мои догадки – «Корабль дураков» и «Похвала глупости">6 – части одного и того же знания. Оба творца воплотили свои идеалы, но форму избрали разную: с одной стороны строки, выжженные раскалённым пером, а с другой – смелые удары кисти, в которых я нашла отражение своих взглядов.
– Этот факт раскрывает вас с лучшей стороны. – сказал Макс. – Не многие, по крайней мере осознанно, разделяют взгляды гуманистов средневековья. Мне нравится ваш подход к оценке искусства, вы выделяете воспитательно-познавательную функцию, пренебрегая развлекательной. Как ни прискорбно, последняя черта избыточна в искусстве, включённом в массовую культуру». Но давайте вернёмся к нашим гуманистам. Как вы смотрите на идеи Томаса Мора7?
– Признаюсь, пренебрежительно.
– Почему?
– Да он сгубил больше праведных душ, чем… Цукерберг!
