Проникая в мрак - страница 4

Заляпанный грязью, под дождем, ты просился ко мне в ученики. Как дворовая собака ждал, когда тебе дверь откроют. Я бы и не открыл, будь ты зрячим или нет, – учитель сделал многозначительную паузу, принюхиваясь к свежим листьям чая. – Твое упрямство. Вот что, побудило меня открыть тебе двери. Не распускай мужские слюни, как минимум при мне, все твои заботы касаются лишь тебя, и твои пробелмы тоже.

Маленькая пиала со звуком ударилась о деревянное покрытие.

– Спасибо, – коротко ответил я, хотя и знал, что учитель не любит слышать сентиментальных слов. Мы молча продолжили чаепитие под журавлиное пение.

Тот день действительно был дождливым, холодным, мрачным как и мое настроение. Ёна ушла, оставила ключи на комоде. На том самом же месте лежало мое заключение об отставке из полиции.

Вроде там было так написано, я не видел.

Слухи о знаменитом мастере боевых искусств оказались правдивы. После гибели двоих сыновей, они с женой переехали в маленькую деревушку, что лежала у подножья горы, перед этим оборвав прямые связи с реальным миром. Сельскохозяйственное угодье стало их основным занятием и заработком, но возможно, все поменялось, когда у порога прогнулся я. Притягивает ли одно горе другое? Не знаю, но я был безумно рад согреться в их доме, перед этим споткнувшись несколько раз об острые выступы в полах.

Вынырнув из воспоминаний я спросил:

– Когда можно прийти снова?

– Здесь что, тебе медом намазано? – громко засмеялся он, откидываясь на мягкое кресло. Я улыбнулся в ответ в надежде, что моя улыбка казалось доброй и непринужденной, когда-то так говорила Ёна. Но тут его голос посерьезнел, стал ровным, и не прерывистым. – Четыре года, долгий срок. Я не могу назвать тебя своим сыном, да и другом тоже. Но ключи от своего дома я бы на хранение точно тебе оставил.

Звук железа привлек мое внимание.

– Ключ от ханока5 здесь, приходи, когда хочешь.

Рассеянными движениями я нащупал его, и не с первого раза. Это было снова проверка. Отвратительная. Мне не нравилось положение собаки ищейки, которое дали задание разыскать и принести. В этом я был слаб. Иногда, все равно, что искать иголку в стоге сена, хоть это и был стол не больше размера двух стоп.

–Слышал, того полоумного приговорили к казне. Первый смертельный приговор с 1997 г. По словам его жены он долгие годы страдал от необъяснимых головных болей, бессонницы и бредовых идей. Стало известно, что он действительно проходил лечение в психиатрической больнице.

– Да, – коротко ответил я на неприятное воспоминания. Первые дни после происшествие были как в тумане. Я не различал не день, не ночь, а потом просто наступила ночь. Зрячий не поймет слепого, потому что мы не видим ночь или что-то темное, мы видим – ничего или лучше сказать – ничто.

– Правда, он умер еще до вступления в силу. Пусть он и не получил то, что заслужил по-настоящему, но безопасность в метро улучшили в стократ. Все изменения в мире происходит лишь благодаря пролитой крови. Интересно, да?

Мокрая капля упала где-то рядом. Далеко за лесом раздался легкий гром. Я услышал чавканье белки на дереве, видимо, орехи ей все же придется спрятать, надвигался ураган, о котором предупреждали в новостях по телевизору.

Говорят, что телевизоры стали другими. Изображение стало более качественным, четким,а размер экрана можно было сравнить с тем, что стоят в малобюджетных кинотеатрах: не огромный, но впечатляющий. Я с улыбкой вспомнил свой старенький телевизор в пригороде Сеула. Оставшаяся от арендатора маленькая коробка, в которой работал только один канал – местные мыльные оперы.