И Н. Рыжков подтверждает, что основные положения по реформе страны были сделаны Андроповым, когда через месяц после своего назначения он поручил это Рыжкову, Горбачеву и Долгих. Рыжков рассказывает [47]: «Если же речь о переменах, то зачинателем надо считать все-таки Андропова. Известный доклад Горбачева на апрельском пленуме ЦК партии, когда прозвучали тезисы о необходимости реформ в стране, не был озарением нового генсека. Доклад этот целиком и полностью состоял из положений той концепции, которую мы разрабатывали начиная с 1983 года. Говорю это, потому что помогал Горбачеву готовить тот доклад. Мы разложили бумаги по всему полу у него в кабинете. Ходили и отмечали, что из концепции нужно обязательно взять для доклада, а стенографистка записывала за нами. Уверен, что слава, которая обрушилась на Горбачева после доклада, стала причиной последующих событий. Горбачев просто потерял чувство реальности. Решил, что он мессия. Его не страна интересовала, а то, как он выглядит на ее фоне».
Еще более полон странностями августовский путч [48]). Такое чувство, что путч планировался по зрелищным эффектам, а не по реальным действиям. При этом В. Крючков отрицает важность иностранного управления путчем, говоря в интервью «Российской газете» следующее [49]: «Внешний фактор присутствовал. Но он не был решающим. Взять конкретно развал страны. Что тому виной? Объективные и субъективные обстоятельства. И решающие, конечно, субъективные».
В результате «бессильный» путч подается в истории как мощная сила, пытавшаяся повернуть страну назад, а Ельцин как герой, который не дал этого сделать. Правда, М. Полторанин как носитель «внутренней» информации рисует несколько иную картину. Его точка зрения такова в ответе на вопрос, кто стоял за путчем [50]: «Горбачев с Ельциным вместе. Путч был разыгран. Потом он стал выходить из-под контроля благодаря председателю Комитета госбезопасности Крючкову. И когда стали чувствовать, что он выходит из-под контроля, Крючков попытался обдурить Ельцина. Это все было сделано, чтобы разрушить КПСС как систему, которая сдерживала Советский Союз».
А. Руцкой, ставший, кстати, вице-президентом по подсказке спичрайтеров Л. Пихоя и Г. Харина [51], также отрицает наличие заточения на Форосе. Свою встречу с Горбачевым он описывает так [52]: «Заходим к Михаилу Сергеевичу – он в бежевом пуловере, небритый, и тут же эмоционально начал рассказывать: «Связь отключили, так я старенькую «Спидолу» на чердаке нашел и эфир прослушивал». Я про себя думаю: ну какая может быть старенькая «Спидола» на чердаке, если здание дачи сдано год назад? Потом он описывал, как пленку с видеозаписью своего обращения чуть ли не сжевал и не проглотил – ну детский лепет!»
Нельзя сбрасывать со счетов мнение Б. Гейтса, бывшего на тот момент замдиректора ЦРУ, который считал, что Горбачев перестройкой просто создает передышку, чтобы восстановить силы СССР [53–54]. Поэтому в другом своем выступлении он призывал ни в коем случае не финансировать перестройку, а только наблюдать.
Современная политика стала достаточно сложным процессом, где задействовано множество факторов, поэтому она и вызывает множество интерпретаций. И среди этих интерпретаций всегда будут конспирологические, которые, к тому же, через некоторое время вполне могут оказаться правдой.
Литература
1. Кургинян С. Качели. Конфликт элит – или развал России? – М., 2008
